Слово президента

Бадрейн снова встретился с генералами в бункере правительственной связи. Окружённый со всех сторон многометровой массой бетона, он не чувствовал себя в безопасности. Они собрались здесь по единственной причине — бункер был скрыт под построенной над ним для маскировки типографией, которая действительно печатала книги. Это здание, как и ещё несколько, уцелели только по недосмотру американской разведки. Две «умные» бомбы уничтожили фабрику прямо напротив типографии, по другую сторону улицы. Огромные воронки были хорошо видны на том месте, где раньше находилась фабрика. Это урок, который следует запомнить надолго, подумал Бадрейн. Чтобы поверить в силу американского оружия, надо собственными глазами увидеть результаты его применения. Не читать об этом в газетах и не смотреть по телевидению — это совсем не то. Над головой Бадрейн чувствовал пятиметровую толщу железобетона, служившую крышей бункера, построенного под руководством немецких инженеров. Он поднял голову и увидел отпечатки опалубки, удерживавшей жидкий бетон. Ни единой трещины. И всё-таки бункер уцелел только потому, что американцы ошиблись и нанесли бомбовый удар по противоположной стороне улицы. И хотя Али Бадрейн провёл всю жизнь в мире оружия и вооружённой борьбы, лишь сейчас он воочию увидел его ужасную силу.

Генералы были гостеприимными хозяевами. К нему приставили полковника, который выполнял каждое его желание. Два сержанта разносили закуски и напитки. Накануне Бадрейн наблюдал по телевидению за церемонией похорон. Следовало ожидать, что одна из американских телевизионных компаний будет передавать её на весь мир. Иракцы, как и большинство народов этого региона, отличаются пылкостью, особенно когда их заставляют собираться огромными толпами и предупреждают, как нужно себя вести. Они легко поддаются влиянию властных людей, выполняют все их указания, и Бадрейн знал, что для них не особенно и важно, кто эти люди. К тому же, кто знает, насколько искренни проявляемые ими чувства? Осведомители тайной полиции по-прежнему шныряли в толпе и следили за теми, кто не выражали достаточного восторга или печали. Служба безопасности, не сумевшая сохранить жизнь президента, не бездействовала, и все знали об этом. Так что можно предположить, что далеко не все эмоции, которые он видел на экране, не вся бурная скорбь иракцев были искренними. Бадрейн усмехнулся. Иракцы походили на женщину, притворно выражающую несказанное наслаждение, чтобы польстить мужчине. Вопрос заключался в том, заметят ли разницу сидящие здесь мужчины, так часто получающие удовольствие, не обращая внимания на поведение женщины?

Генералы приезжали по одному, опасаясь сепаратного обсуждения проблемы, которая занимала их всех. Изящный резной буфет, полный бутылок и бокалов, был открыт, и для генералов не существовало запретов ислама. Бадрейн не обращал на это внимания. Перед ним стоял стакан водки, вкус к ней он приобрёл двадцать лет назад в Москве, которая была тогда столицей громадного государства.

Они были на удивление спокойны для столь могущественных людей, особенно если принять во внимание, что прибыли с поминок человека, которого никогда не любили. Генералы пили главным образом шотландское виски и опять же главным образом следили друг за другом. На экране все ещё включённого телевизора шла передача местной телестанции, повторявшей в записи церемонию похорон, и диктор восхвалял непревзойдённые достоинства погибшего лидера. Генералы смотрели и слушали, однако лица их выражали не столько печаль, сколько страх. Их мир рухнул. Генералов не трогали ни вопли граждан, собравшихся на площади, ни слова диктора. Они знали правду.

Наконец прибыл последний. Это был директор службы безопасности, встречавший Бадрейна на аэродроме. Он выглядел щеголевато — успел заехать в свою штаб-квартиру. Все головы обернулись к нему, и он ответил, даже не ожидая вопроса.

— Все спокойно, друзья.

Пока. Об этом тоже можно было не говорить вслух. Бадрейн мог бы взять слово и обратиться к собравшимся, но решил на этот раз промолчать. Он умел говорить и знал силу убеждения. Однако на этот раз убедительнее всего будет молчание. Бадрейн просто смотрел на них, зная, что его взгляд намного красноречивее всяких слов.

— Мне это не нравится, — произнёс наконец один из генералов. После его слов не изменилось ни одно лицо. И неудивительно. Это не нравилось никому. Тот, кто произнёс короткую фразу, всего лишь выразил мысли всех присутствующих, продемонстрировав тем самым, что он слабее других.

— Откуда мы знаем, что можем положиться на вашего повелителя? — спросил командующий национальной гвардией.

— Он поклялся на Коране. — Бадрейн поставил стакан на стол. — Если хотите, можете послать к нему делегацию, членов которой выберете сами. В этом случае я останусь заложником. Но тогда нужно действовать быстро, не теряя времени.