Слово президента

Это они понимали и без него. То, чего они боялись больше всего, могло произойти как до их отъезда, так и после. Снова воцарилась тишина. Теперь генералы не притрагивались к своим бокалам. Бадрейн без труда читал их мысли. Все они хотели, чтобы кто-то другой принял решение, и они согласятся с этим решением или усомнятся в нём, и в течение этой дискуссии будет выработана общая позиция, которую, наверно, займут все, хотя два или три генерала предложат альтернативное решение. Это зависело от того, кто из них первым положит на весы свою жизнь и взвесит её, глядя в неопределённое будущее. Наконец заговорил один из генералов.

— Я поздно женился, — произнёс командующий военно-воздушными силами. В молодости и до тридцати пяти лет он был лётчиком-истребителем — правда, больше времени проводил на земле, чем в воздухе. — У меня маленькие дети. — Он сделал паузу и посмотрел по сторонам. — Думаю, вы все знаете, что произойдёт с нашими семьями в случае… неблагоприятного развития событий.

Это достойное вступление, подумал Бадрейн. Они не трусы в конце концов, а солдаты.

Клятва Дарейи на Коране не возымела убедительного действия. Прошло немало времени с тех пор, как каждый из них побывал в мечети, разве только если требовалось сфотографироваться в притворной молитве Аллаху, и хотя отношение к этому их врага было совсем иным, вера в религиозные убеждения противника начинается в собственном сердце.

— Полагаю, речь идёт не о финансах, — сказал Бадрейн и для того, чтобы убедиться, что дело обстоит именно таким образом, и чтобы дать им возможность самим обдумать эту возможность. Несколько генералов повернули головы и посмотрели на него с выражением, похожим на насмешку, и это было ответом на его вопрос. Несмотря на то что официальные иракские вклады в иностранных банках были давно заморожены, существовало множество других, которых эта мера не коснулась. Национальность вкладчика, в конце концов, мало интересует руководителей банков, причём с ростом размеров вклада этот интерес постоянно уменьшается. Бадрейн знал, что каждый из этих генералов мог распоряжаться состоянием в твёрдой валюте, измеряемым девятью цифрами — скорее всего в долларах или фунтах стерлингов, — и сейчас не время интересоваться источником этих богатств.

Следующий вопрос заключался в том, куда они могут перебраться и могут ли попасть туда, не подвергаясь риску? Бадрейн читал эти мысли на их лицах, но в данный момент был бессилен что-либо предпринять. Ирония положения, которую мог оценить лишь он один, заключалась в том, что их врагу, которого они смертельно боялись и в клятву которого не верили, больше всего хотелось унять их тревогу и сдержать данное им слово. Однако Али знал, что он поразительно терпеливый человек. В противном случае аятолла не оказался бы там, где находится сейчас.

* * *

— Вы полностью уверены в этом?

— Ситуация является почти идеальной, — ответил собеседник Дарейи и объяснил причину.

Даже столь религиозному человеку, как аятолла, свято верившему в волю Аллаха, совпадение событий казалось слишком уж благоприятным, и тем не менее оно было именно таким — или таким казалось.

— Итак?

— Начинаем действовать в соответствии с планом.

— Отлично. — На самом деле он придерживался иной точки зрения. Дарейи предпочёл бы решать не все проблемы сразу, а сконцентрировать своё внимание на трех, развивающихся поочерёдно, но это не всегда возможно. К тому же не исключено, что создавшееся положение — это знак свыше. В любом случае у него не было выбора. Странно, что он чувствовал себя в плену событий, которые сам привёл в действие.

* * *