Слово в прозе А. Платонова

Несоответствие представлений Платонова и его персонажей общепринятым в разной степени проявляется в словах разных лексико-семантических групп. Особый интерес представляет соотношение слов мысль и чувство, разные типы сочетаний обнаруживают его противоречивость. С одной стороны, для Платонова характерно устойчивое противопоставление думать — чувствовать: Думать он мог с трудом и сильно тужил об этом — поневоле ему приходилось лишь чувствовать и безмолвно волноваться («Котлован»), ср. Лишь слова обращают текущее чувство в мысль, поэтому размышляющий человек беседует («Чевенгур»). С другой стороны, как отмечали исследователи, слова ум, чувство, сердце, душа, память осознаются как семантически близкие. Их сближение проявляется в разных типах сочетаний. Слово, которое вступает в обычное сочетание с одним из этих слов, с другим вступает в необычное сочетание. Иногда исходная модель присутствует непосредственно в тексте: Лишь в одной маленькой женщине по имени Заррин-Тадж ум бился наравне с сердцем, и она не спала («Такыр»), ср. биение жизни («Котлован»), биение души. В других случаях исходный оборот только угадывается: Чувства о Розе Люксембург так взволновали Копенкина, что он опечалился глазами («Чевенгур»). Обычная связь мысль — голова, чувство — сердце разрушается и заменяется иной: Иные, склонившись, стучали себе в грудь и слушали свою мысль оттуда. Но сердце билось легко и грустно, как порожнее, и ничего не отвечало («Котлован»), Мысль у пролетария действует в чувстве, а не под плешью («Чевенгур»). Соответственно, слова, принадлежащие к разным лексико-семантическим группам, вступают в сочетания друг с другом, имеющие разную степень сложности: ощущающий ум, почувствовав мысль и одиночество, душевный смысл («Котлован»), бессознательное сердце («Чевенгур»), Чиклин, не видя ни птиц, ни неба, не чувствуя мысли, грузно разрушал землю ломом… («Котлован»), Захар Павлович думал без ясной мысли, без сложности слов, — одним нагревом своих впечатлительных чувств, и этого было достаточно для мучений; Он всегда воображал что-нибудь чувством, и это вытесняло из него представления о самом себе… («Чевенгур»), Нур-Мухаммед ответил Назару, что сердце народа выболело в нужде, ум стал глуп и потому свое счастье ему чувствовать нечем («Джан»), скорбеть влекущей мыслью («Город Градов»), надежда мысли («Котлован»).

Слова разных лексико-семантических групп приобретают одинаковую сочетаемость, не характерную ни для одной из этих групп: Чепурный положил голову и слушал внимательным умом; И никто, даже Чепурный со своим слушающим чувством, не знал…; До революции Копенкин ничего внимательно не ощущал — леса, люди и гонимые ветром пространства не волновали его, и он не вмешивался в них («Чевенгур»).

Слова, обозначающие мыслительную деятельность человека, вытесняют слова, обозначающие чувство: он познал в себе доброту к трудящимся («Котлован»). Параллелизм между умом и чувством устанавливается и в сочетаниях, где их характеризуют не повторяющиеся слова, а синонимы и квазисинонимы: Перри одичал сердцем, а мыслью окончательно замолчал («Епифанские шлюзы»), Он знал, как обессилел его ум в молчании, в скрытности, в сдержанности, как оробело его сердце в скромности и страхе («По небу полуночи»).

«Странный» язык А. Платонова возникает как преобразование общего языка, в центре внимания писателя общеупотребительное слово. Ломая устойчивые связи между словами, разрушая их автоматизм, Платонов создает новые связи, перестраивая существующую систему представлений. Язык Платонова менялся. В таких вещах, как «Ямская слобода», «Сокровенный человек», «Котлован», «Чевенгур» повествователь предстает философом-самоучкой, который ищет и вырабатывает язык для выражения сознания и внутреннего мира людей, которые не имеют слов для передачи своих чувств и мыслей. В поздних произведениях язык прозы А. Платонова значительно более классичен, но и в этом классическом языке сохраняются специфические слова и обороты.

Литература

Боровой Л. Я. Язык писателя. — М., 1966

Бочаров С. Г. «Вещество существования». Выражение в прозе // Проблемы художественной формы социалистического реализма. — т. II. — М., 1971

Свительский В. А. Конкретное и отвлеченное в мышлении А. Платонова-художника // Творчество А. Платонова. — Воронеж, 1970

Толстая-Сегал Е. Натурфилософские темы в творчестве Платонова 20‑х — 30‑х гг. // Slavica Hierosolymitana. — vol. IV. — Jerusalem, 1979

Гвоздев 1961 — Гвоздев А. Н., Вопросы изучения детской речи. М., 1961, с. 471.

Гвоздев 1981 — Гвоздев А. Н., От первых слов до первого класса (дневник научных наблюдений). Саратов, 1981, 323 с.

Дресслер 1982 — Dressler W., On Word Formation in Natural Morphology // International Congress of Linguists, 13th. Tokyo, 1982.

Земская, Китайгородская 1984 — Земская E. A., Китайгородская М. В., Наблюдения над просторечной морфологией // Городское просторечие. Проблемы изучения. М., «Наука», 1984, с. 66—102.