Слово в защиту Израиля

Верховный муфтий объявил «священную войну» и приказал своим «братьям-мусульманам» убивать евреев. «Убейте их всех»[194]. Не было бы ни выживших, ни беженцев. Позиция верховного муфтия всегда была такова, что арабская Палестина не сможет абсорбировать даже 400 тыс. евреев[195]. К 1948 г. число евреев превысило 600 тыс. человек. Истребление, а не создание проблемной категории беженцев — такова была цель арабского нападения на еврейское гражданское население. Это честно сформулировал генеральный секретарь Арабской лиги Абдул Рахман Аззан-паша: «Это будет война на уничтожение и немедленное истребление, о которой будут говорить как о монгольском нашествии или о Крестовых походах». Пресс-секретарь верховного муфтия Ахмад Шукейри призвал к «уничтожению еврейского государства», говоря о цели арабских военных действий. Не было никаких разговоров или планов относительно большого количества еврейских беженцев в случае победы арабов. «Не важно, сколько евреев там есть. Мы столкнем их всех в море», — объявил генеральный секретарь Лиги арабских государств[196]. Евреи прекрасно понимали, что «в случае поражения они все погибнут»[197].

Израиль, со своей стороны, был готов предоставить полное гражданство любому количеству арабов, которые останутся в еврейском государстве. И хотя многие евреи, разумеется, предпочли бы, чтобы арабское меньшинство было поменьше, официальные еврейские организации не предпринимали никаких шагов для снижения арабского населения в целом. Только некоторые израильские военачальники отдавали приказы о выселении нескольких враждебных деревень, служивших базами для арабских партизанских формирований, которые закрывали доступ к важнейшей дороге на Иерусалим и «представляли собой перманентную угрозу всем коммуникациям как по лини север — юг, так и по линии восток — запад (Тель-Авив — Иерусалим)»[198].

При том что содействие перемещению местных арабов не входило в политику Хаганы, оно, очевидно, составляло важную часть политики Иргуна (или Эцеля) — военизированного крыла ревизионистского движения во главе с Менахемом Бегином, а также Лехи (или Группы Штерна) во главе с Ицхаком Шамиром. 9 апреля 1948 г. военизированные формирования вступили в трудный бой за контроль над Дейр-Ясином, важной арабской деревней, стоявшей на дороге в Иерусалим. Битва была жаркой, и силы Эцеля и Лехи потеряли больше четверти своих бойцов. Еврейские бойцы были скованы снайперским огнем и бросали гранаты в окна многих домов, откуда стреляли снайперы. Большинству жителей деревни удалось бежать. Из громкоговорителя на бронемашине бойцы Эцеля потребовали от оставшихся жителей сложить оружие и покинуть дома. Моррис сообщает, что «грузовик застрял в канаве»[199] и призыва никто не услышал. Обстрел продолжался, и, когда все закончилось, от 100 до 110 арабов были мертвы[200].

Многие из погибших были женщины, поскольку арабские солдаты переодевались в женское платье и стреляли в израильтян, которым они «сдавались»[201] — тактика, применявшаяся некоторыми иракцами в 2003 г. Было убито также несколько детей и стариков. Хотя вокруг событий этого дня велись и до сих пор ведутся серьезные споры, это событие было названо резней, и, когда слух о нем распространился, это, безусловно, повлияло на решение арабов из окружающих деревень бежать. «У всех был свой интерес» в разглашении и преувеличении количества убитых, а также жестокости убийств. Арабская сторона желала дискредитировать евреев, доказав — вполне лицемерно в свете их собственной политики многолетнего истребления мирных жителей, — что евреи хуже них. Британцы тоже хотели дискредитировать евреев. Эцель и Лехи хотели «вызвать ужас и напугать арабов, чтобы они обратились в бегство». А Хагана хотела опозорить Эцель и Лехи[202].

Хагана и Еврейское агентство — официальные органы рождающегося государства — незамедлительно осудили резню и тех, кто в ней участвовал. Формальная нота с изъявлениями сожаления и объяснениями была послана королю Абдалле. Резня в Дейр-Ясине, несомненно, повлияла на сомнительное решение Давида Бен-Гуриона — первого премьер-министра Израиля — силой разоружить эти военные формирования в июне 1948 г. Но эффект Дейр-Ясина и слава, которой окружено это событие, конечно, спровоцировали усиление бегства арабского населения.

Некоторые палестинские лидеры распускали ложные слухи о том, что женщин насиловали. Когда было доказано, что никаких изнасилований не было, один из палестинских лидеров, Хусейн Халиди, заявил: «Нам пришлось так сказать, чтобы арабские армии пришли освободить нас от евреев»[203]. Хазам Нусейби, который был тогда журналистом, многие годы спустя рассказал Би-би-си, что сознательно сфабрикованное обвинение в изнасилованиях «было нашей самой большой ошибкой… потому что услышав о том, что в Дейр-Ясине насиловали женщин, палестинцы в ужасе бежали»[204].