Слово Ветра

Глава 19. Привет из прошлого

Савелий.

«Ой, то не вечер, то не вечер.

Ой мне малым-мало спалось».

Я готов биться головой об стену или даже придушить этого обдолбанного бомжа, что помимо смрадного запаха источает фальшивый вой вместо пения. Раскинувшись напротив меня, он отчаянно брызжет слюной и сквозь гнилые зубы орёт всё громче.

«Мне малым-мало спалось,

Ой, да во сне привиделось…»

С силой бью руками по ушам. Я больше не в состоянии терпеть эту пытку! В очередной раз вскакиваю с зелёного подобия лавки и подлетаю к решётке. Та грязная, местами с облупившейся краской, как, впрочем, и всё вокруг. Это не камера, а исчадие ада!

«Ой, налетели ветры злые

Да с восточной стороны,

Да сорвали темну шапку

Ой, да с моей буйной головы».

Бомжеватого вида мужик тем временем начинает откровенно орать, а не просто завывать заунывную мелодию. Какой смысл мне сейчас звать ментов? Всё равно не услышат!

— Пожалуйста! Прекратите! — оборачиваюсь к соседу по камере и, прикрыв глаза, съезжаю по решётке на пол.

Я сижу в обезьяннике уже сутки! Чёртовы двадцать четыре часа! Мне не дают позвонить, толком даже не пытаются объяснить, за что задержали! Какой там адвокат, какие права? Я отчаянно задыхаюсь от вони полоумного соседа и медленно схожу с ума…

— Не боись, сынок! Прорвёмся! — хрипит пьянчуга и с новой силой начинает басить не в ноты.

«А есаул догадлив был,

Он сумел сон мой разгадать.

Ой, пропадёт, он говорил,

Твоя буйна голова».

Тихо вою. От бессилия своего поганого. От тяжести чугунной в голове. От страха за мою Нану…

Что бы она ни наплела мне там в номере, я не верю ни единому её слову. Не хочу верить! Не могу! И в то же время понимаю, что вдали от меня ей будет безопаснее. Наверно! Дьявол, да заткнётся когда-нибудь этот урод?

Сидя на холодном полу, облокачиваюсь на согнутые колени, и ,опустив голову вниз, молю небеса за мою девочку: лишь бы добралась, лишь бы уехала! И снова скулю раненым зверем: больше чем от невыносимой вони я задыхаюсь от неизвестности!

— Я требую, чтобы мне дали позвонить! — металлический скрип решётки смешивается с моим утробным рычанием.

Я снова на ногах. Снова не ведаю покоя. Снова ищу выход! Но его нет…

— Тихо там! Оба! — доносится чей-то бас в ответ, но ничего не меняется: моему безумию нет ни конца, ни края.

Меня скрутили почти сразу, как тачка Грачёва с девчонками на заднем сидении скрылась из виду. Я до последнего верил, что Нана вернётся. Обратит в шутку свои слова, позволит мне самому укрыть её от опасности. Из окна следил за каждым её шагом и, вопреки всему, шептал «люблю». Но Нана так и не услышала. Моя упрямица в очередной раз всё решила за меня.

Помню, как отчаянно перекрыл собой выход, пока Нана собирала вещи, как решительно не хотел её отпускать… Да что там? Не мог! В тот момент преисполненный жгучей обидой и каким-то отчаянием я почти поверил в её обман, но готов был силой удерживать рядом, любить за двоих, до последнего вздоха оберегать её. Да наверное, и удержал бы! Чёрт, к себе бы привязал верёвками, если нужно!

Но Федька настоял на своём… Одной фразой «с тобой ей опасно» сломал мою броню. Поклялся, засранец, что защитит! Убережёт! Спрячет! И я поверил… В конечном счёте ублюдкам нужен я, а значит, находиться рядом со мной девочкам и вправду ни к чему.

Пока Грачёв увозил моё счастье в чужие лапы, я загибался от раздирающей душу боли, сгорал от ревности и, проклиная прошлое, пытался вспомнить, что сделал не так, где оступился, когда разжёг эту смертоносную ненависть к себе… Пусто!

Сидя на стареньком диване, от которого всё ещё веяло самой волшебной в моей жизни ночью, я раз за разом прокручивал в голове варианты своих дальнейших действий, продумывал каждый шаг. Немного рвано, порой упуская детали… Но иначе в моём состоянии не получалось. Отвести беду от Марьяны — единственное, что вертелось в мозгах. Поднять на ноги всех, кого знаю, подключить связи Чертова, пока старик в больнице, но главное — больше не прятаться под американским именем. Кому там понадобился Ветров? Вот он я! Получите – распишитесь! Но всё, что успел, — это выбежать на улицу… А дальше, как в кошмарном сне: руки за спину, наручники, камера…

— Моррис, на выход! — из воспоминаний выдёргивает хрипловатый бас молодого парнишки в форме и скрежет ключа в раздолбанной замочной скважине неприступной решётки.

Собираюсь с мыслями, готовлю гневную речь для следователя: я так просто никому не спущу с рук своё незаконное задержание. Но в узком коридорчике возле нужного кабинета, куда меня практически заталкивает служитель порядка, замечаю Федьку с такой виноватой ухмылкой на губах, что без слов всё понимаю.

— Твоих рук дело, Грачёв? — рычу на ходу: я впервые готов придушить придурка.