Слово Ветра

Неизвестность. Она оглушает, нещадно бьёт по нервам и не отпускает. Волнение за Саву, немного притупленное ночными разговорами с Костей, в одиночестве приобретает катастрофические масштабы. Но как бы меня ни ломало от страха за Ветра, я честно, как и обещала Грачёву, не включаю мобильный и не выхожу со двора. В избе Рыжика по мере возможности навожу порядок и битый час, наверное, соображаю, как подкинуть дров в печку, когда воздух в доме остывает до неприятных мурашек по коже. А потом с Марусей на коленках и детской книжкой в руках терпеливо жду возвращения Кости и новостей.

Девять, десять, одиннадцать… Я то и дело подгоняю минутную стрелку на часах бежать чуть быстрее, но время до обеда тянется мучительно долго.

Ближе к двенадцати мы с Русей снова садимся за чай. Бесстыдно таскаем варенье из банок. То малиновое, то из чёрной смородины. Странно, но помимо ягод оно пахнет уютом и теплом, которых сейчас отчаянно не хватает нам обеим. Вопреки наказам Кости, подкармливаем Полкана баранками, да и сами то и дело размачиваем их в чае и грызём. Глупое занятие, но оно, как ни странно, отлично скрадывает время, да и с милой мордашки Руси не сходит улыбка.

— Полкан, это последний кусочек! — строго заявляю лохматому попрошайке и, разломив баранку пополам, большую часть бросаю псу. Вторую же, позабыв окунуть в чай, кладу прямиком в рот и тут же вскрикиваю от острой боли и отвратительного хруста во рту.

— Нана! — испуганно пищит Руся и, едва не опрокинув свою чашку, спешит ко мне.

— Всё нормально, моя хорошая! — пытаюсь улыбнуться, но выходит с трудом. Вкус баранки во рту моментально приобретает металлические нотки, а язык невольно нащупывает сломанный зуб. Чёрт!

Оставив Марусю в комнате, бегу к зеркалу над ручным умывальником и, тщательно сполоснув рот, пытаюсь оценить размеры бедствия. Но разве не опытным взглядом разберёшь? Всячески заглушаю панику внутри себя и гоню прочь нарастающую в челюсти боль, но уже через час понимаю: не помогает!

К моменту, когда с огромными сумками, доверху набитыми продуктами, в дом возвращается Костя, к моим неприятным ощущениям добавляется ещё и флюс: десна распухла и беспрестанно болит.

Раствор соды, таблетка парацетамола, куриная ножка из морозилки к щеке вместо льда, зубная паста на ватке к зубу — мы пробуем всё, что находим, но боль только усиливается.

— Тебе бы к зубному, — суетится Костя, заваривая настой из ромашки. — Пока не поздно.

— Да куда я поеду? Везде запись на полгода вперёд, да и нельзя мне, ты же знаешь!

— Флюс — это не шутки! — заявляет парень с важным видом. — Ладно что болит, а если заражение начнётся? Зуб-то верхний, а там и нос, и мозги. Хрен потом откачаешь!

— Ну тебя! — чувствую, как страх с новой силой парализует тело.

— Я серьёзно, — пожимает плечами Костя и, что-то бубня под нос, смотрит на часы. — Если поторопишься, то успеешь! Вот держи, — Рыжик суёт мне в руки ламинированную обычным скотчем бумажку. — Это расписание автобуса. Видишь? – тычет пухлым пальцем в цифры. — Ближайший от нас отходит через полчаса. Доедешь до автостанции, а там как раз городская стоматология через пару кварталов. Город ты знаешь — не заблудишься. Тебя, как экстренную больную, без всякой записи примут. Но даже если задержишься, последний автобус к нам выезжает в девять. Это всё лучше, чем маяться от боли. Полис-то медицинский есть?

— Есть, кажется, — растерянно озираюсь по сторонам, пока взглядом не выхватываю Марусю, с неподдельным интересом изучающую строение уха Полкана.

— За неё не бойся! — читает мои мысли Рыжий. — Я ж не чужой ей. И накормлю, и сказку расскажу. Мне только в радость. А ты езжай! Ладно?

— Ладно.

Ещё посветлу я занимаю место в рейсовом автобусе. Ладонью прикрывая распухшую щеку, безразлично смотрю в окно, за которым мелькает серый пейзаж и поливает дождь. Дурацкая погода, а я без зонта! Впрочем, это не сильно меня расстраивает. Куда больше достаёт монотонная боль и какое-то нехорошее предчувствие. Я помню, что обещала не уезжать, но проклятый форс-мажор спутал все карты.