Слово Ветра

Металлический скрежет в замочной скважине сменяется ярким светом фонарика. Тот безжалостно лупит в глаза. До жгучей рези. До нового витка ужасающих картин в моей голове. Не знаю, чего ждать: выстрела в лоб, новых ударов, угроз… Я не дура, и понимаю, что Булатов не притворяется в своем безумии, да и меня сюда привез не для задушевных бесед. И все же услышать аплодисменты я не ожидала.

— Браво! — хохочет старик, едва не выронив фонарик. — Ты такая предсказуемая, Марьяна! — и снова смех. Нездоровый. Недобрый.

— Чего вам нужно? — щурюсь от яркого света, то и дело бьющего по глазам.

— Уже ничего, — ухмыляется Булатов и безошибочно приближается ко мне. — Ты все сделала сама, — выхватывает разрядившийся телефон из моих рук. — Так и знал, что оставь я тебе мобильный, и ты обязательно пригласишь Ветрова присоединиться к нам. Я столько времени потратил на его поиски, а ты в считаные минуты приблизила его финал к своему.

— О чем вы? — новая порция страха разбегается по телу острыми иголками.

Но старик не спешит с ответом. Медленно обходит меня кругом, а когда пытаюсь вскочить на ноги и убежать, со всей дури прикладывает ладонью по уху. До белесых пятен перед глазами. До новой порции унизительных слез.

— Дура! Отсюда не убежать! — гремит надо мной, пока карабкаюсь на стул, попутно растирая горящее огнем ухо. — Мой сын тоже хотел, но не смог.

— Антон? Что он здесь делал?

— Расхлебывал последствия твоего предательства!

— Я не понимаю!

— Серьезно? — насмешливый голос Булатова теннисным мячиком отлетает от стен и больно ударяет по нервам. — Что он тебе сделал? Любил? Хотел быть рядом? В кино тебя, суку, водил? За что вы все на него ополчились?

— Можно подумать, вы не знаете, что он наделал!

— Да ничего особенного! Так, играл с тобой. А что получил? Переломанные Ветровым кости, сплетни твои убогие по газетенкам, предательство друга, обвинения твоего отца… Скажи мне, Марьяна, кому под силу такое вынести?

— Он сам виноват!

— Неправда! — новая порция боли обжигает щеку. Закрываю лицо руками, скукожившись на чертовом стуле, но Булатову мало: он продолжает меня бить, пока не начинаю скулить затравленным псом.

— Знаешь, что это за место? — качаясь мужик отходит от меня и поднимает с пола фонарик.

Мотаю головой — на разговоры у меня нет ни малейшего желания.

— Отвечай! — требует псих и снова толкает в спину.

— Я не знаю, — вою в ответ.

— А я тебе расскажу, — Булатов вновь смеется, напоминая злого клоуна из фильма ужасов, а потом откуда-то достает веревку и начинает привязывать меня к стулу. Брыкаюсь что есть мочи, пытаюсь вырваться, но силы неравны.

— Это бывшая частная клиника. Она специализировалась на пациентах с нарушением психики. Именно здесь мой сын проходил лечение.

— Всегда знала, что у Антона проблемы с головой! — ехидно усмехаюсь: ударом больше, ударом меньше — уже без разницы. — У вас это, видимо, семейное!

— Заткнись, дрянь, и слушай! В тот вечер, когда начался пожар, мой сын находился в этой самой комнате — бывшей одиночной палате.

— Для особо буйных? — я снова не могу сдержать язык за зубами, за что и получаю очередной удар.

— Ни окон, ни дверей, ни нормальной связи! Его закрыли здесь и забыли. Он, как и ты, пытался позвонить в службу спасения, потом мне, матери… Но все, что мы успели, — это приехать на пепелище!

Я никогда не любила Антона, но от рассказа его отца по телу проносится колкая дрожь: никому не пожелаешь такой участи.

— Мне жаль, правда!

— Ложь! — горланит Булатов и стягивает в узел веревки за моей спиной. Те впиваются в кожу до алых отметин, но, кажется, я уже не чувствую боли. — Никому из вас было не жаль! Это вы довели моего мальчика до такого состояния. По вашей вине он оказался здесь. Но даже, когда он умер, ничего не екнуло в ваших сердцах! Я видел, как ты смеясь выходила из института, размахивая красным дипломом, как твой отец воодушевленно открывал новый филиал, а Влад без зазрения совести жил с тобой в браке и радовался жизни. Твари! Ненавижу вас всех!

— Вы за это убили моего отца?

— Каждый в этой жизни получает по заслугам!

— Думаете, гребаное правило вас обойдет?

— А мне плевать! Свиридов кормит червей, Осин твой вот-вот к нему присоединится, да и вас с Ветровым уже заждались в аду.

— Вы не там искали виноватых, — страх сменяется невыносимой болью за близких. Я мало кого любила в этой жизни, но этот урод разрушил судьбу каждого из них. — Вам достаточно было посмотреть на себя в зеркало. Вы сами воспитали Антона таким недочеловеком. Только вам и отвечать!

— Тварь, — рычит утробно Булатов и снова пускает в ход кулаки. — Ну ничего, недолго тебе осталось! Сейчас Ветров подъедет, и мы начнем!