Слово живое и мертвое

В одной книге встречается овчарка чепрачной масти. Признаться, автора этих строк разобрало любопытство. Но даже у Даля в обстоятельном перечне мастей, где есть не только «вороная», «караковая», «чалая», но и редкостные «сиво-железовая» или «халзаная», чепрачной мастине оказалось. И только в беседе со специалистом-«собачником» удалось выяснить, что и вправду бывают чепрачные овчарки(именно сама овчарка чепрачная, а не масть): более темная окраска на спине напоминает чепрак на лошади, тот самый, что есть во всех словарях, но обычно никак не связан с собакой.

Вот такие попадаются загадки. И нередко.

Газета сообщает о научной гипотезе, о событии, которое ученые сравнили с «одним из десяти египетских несчастий». Никто в редакции не задумался: какие такие несчастья? Никто не вспомнил обиходного речения « казнь египетская», не заглянул в словарь, где упоминаются « десять казней египетских».

Пусть на испытаниях самолеттерпит муки– но почему танталовы? !

А как вам понравится « дуэльмежду шестьюспортсменками»?!

К героине рассказа (это не перевод!) подходят пятероее напарниц! Трое, пятеро – по-русски не может относиться к женщинам, но теперь это ошибка очень частая. А напарница –это та, кто работает на пару, то есть вдвоем, как же их может быть пять(а с самой героиней шесть)?!

И в газете, и по радио сказано, что советское киноискусство всегда было нашим « полномочным полпредом». Опять пренебрежение к истинному смыслу слова и опять бескультурье: забыли, что полпред– это и значит полномочный представитель.

Телепередача. « Внутренний интерьер». А наружные интерьерыбывают?! Int'erieur и означает то, что внутри. Объявлены по радио « небольшие миниатюры» – как будто миниатюраможет быть большой!

А в одной рукописи среди прочих красот некто появлялся, « опираясь на… монокль»! Рукопись вернули на доработку. И наш «работник» исправил: «с моноклем под мышкой»! Право, иной раз просто оторопь берет…

Наследники чеховского телеграфиста не перевелись и поныне и все щеголяют в речах мудреными словечками. Где-то подхватят, переврут – и суют куда попало. Поистине, слышали звон…

Читаешь в газетной заметке: «Вернулись домой на щите…» Заметка – праздничная, торжествующая, речь идет о победителях. Кто-то, автор или редактор, знал понаслышке, что щити победакак-то связаны. Но ведь смысл речения «вернуться на щите» как раз обратный, это значит не победить, а пасть в бою, победитель же возвращался со щитом.

Научно-популярная книга, массовый тираж. Об одном из питомцев московского зоопарка читаем: «огромные уши… на(!) острой мордочке зверька… выглядят… какими-то подвижными локаторами… Вернее (!) было бы сказать, не ушки фенеков локаторы, а локаторы, приборы, используемые человеком в современной технике, – это прототипы ушейживотных»!!!

Из дальнейшего ясно: автор знает, что природа все-таки изобрела звериные уши раньше, чем человек – локаторы. А вот с «умным словом» не совладал. Оно бы тут и к месту, только что прототип чего?!

И снова с грустью приходится отметить: ошибка, которая в прежних изданиях упоминалась как вопиющая, единственная в своем роде, за последние годы стала почти привычной. Уже в газете миллионы людей читают, что «Наташа Ростова – прототипсестры Софьи Андреевны Татьяны». Что за притча! Оговорился маститый писатель и ученый, беседуя с журналистом? Допустил описку в черновике нового труда, о котором рассказывал? Но тогда газета была обязана деликатно его поправить. Или это промах журналиста, грех корректора, наборщика? Но нельзя же придавать слову обратный смысл!

Читаем в газете: прообраз прошлого– опять та же дикость, бессмыслица, ибо в подобных случаях (как и в сочетаниях прозапас, прочерный день) проотносит слово отнюдь не к прошлому, но только к будущему.

Непостижимые, невероятные ошибки – на таких страницах и из таких уст, от которых уж никак ничего подобного не ждешь.

Серьезная статья называется «Современник на рандеву», в тексте опять и опять, да еще с нажимом: « ситуация рандеву», «разыгрывается типичная ситуация: треугольник. Он, Она, Другой». « Рандеву– тема хрупкая, опасно ставить ее на пуанты» и т. п. Но чего ради многозначительным названием напоминать знаменитую работу Чернышевского «Русский человек на рандеву»? Разве она тоже – об интимности, сексе и « типичной ситуации треугольника»?

Надо ли щеголять громкими, красивыми словами и оборотами не к месту, не думая, какие на самом деле с ними связаны понятия?