Случай на станции Кречетовка (СИ)

Воронов, видя тревогу любимой, чтобы успокоить Нику, намеренно шутил, что работа предстоит обыденная — обыски, да дознания… Но женское сердце не обманешь, как бы ни хотелось верить таким словам, внутреннее бабье чутье указывало, — предстоящее дело не такое уж легкое и гладкое. И еще, пожалуй, главное, — Вероника твердо знала, что Сережа вернется живым, иначе и быть не могло.

* * *

К поселковому совету продолжали стягиваться команды местных подразделения: линейщики, городская милиция, солдаты военной комендатуры. Кроме ТОшной полуторки, подошли еще два грузовичка. Люди ждали распоряжений Воронова. Но, как говорится, — без Божьей воли крестьянину никак… И Господь смилостивился…

Прибежал запыхавшийся милиционер, — постовой обходил зады Кречетовки и, будучи добросовестным человеком, заглянул на пруд Ясон.

— Хочу доложить… Встретился один знакомый, тот прикормил с вечера местечко на пруду, да клев с утра вышел отвратительный… Так рыбачок углядел, что некий мужик, с сидором за плечами, перешел плотинку и подался по лесозащитной полосе в сторону речки Паршивки. Путника толком не разглядеть, но уж слишком подозрительный оказался дядечка…

Картина стала ясной — Ширяев решил пробираться на Старо-юрьевский тракт, оттуда проще пареной репы пересечь границу области и уйти неизвестно в каком направлении.

Пока немецкий агент не забрел далеко, решили обложить беглеца с трех сторон, благо — машины под рукой…

Павлу Гаврюхину поручили с семью бойцами линейной охраны двигаться к деревне Гостеевка и прижать немца с северо-востока. Михаилу Юркову предназначалось отрезать ход Ширяеву на юго-востоке, со стороны села Зосимова, лейтенанту выделили девять человек. Этой десятке предстояло проделать далекий путь, потому без лишних сборов отряд выступил немедля. Еще одну машину с комендантским отделением, во главе с младшим лейтенантом Свиридовым, направили вслед за Юрковым к дубовой роще (через поле за речкой), — перекрыть агенту путь по прямой на восток. Если Ширяев сообразит, что сдавлен с флангов, то как пить дать рванет в сторону рощи. Но в лесочке до сумерек не высидеть, дубраву бойцы строевой части, вызванные на подмогу, прочешут по полной программе. Трем бравым линейщикам велели пройтись по стопам Ширяева, — вдоль защитной лесополоски, что на другом берегу пруда. Не факт, но может вражина заснул под кусточком…

Но было одно, «но»… Определенно Ширяев матерый враг, — и немец не поддастся на ловушку, устроенную Вороновым. Смекнув, что обложен с трех сторон, а путь на Старо-Юрьево наглухо перекрыт — шпион развернется назад. И «направит лыжи» не к пруду, а двинет в расположенные южнее неохватные плодовые сады. Где запрячется до самого вечера, да и станет обороняться, коли приспичит, пока не закончатся патроны. А там, или грохнет самого себя, или найдет способ, как незаметно улизнуть. С такого отъявленного злодея всякое станется…

Поэтому, Воронов с большей частью бойцов выдвигается к деревеньке Терновка, что стоит на взгорке у речки Паршивки. По левую руку там колосятся открытые поля, упираясь западнее в пруд Ясон, по правую руку распростерся яблоневый сад. Добираться до селенья километра три, придется большинству ребят сделать марш-бросок, машин уже нет. Четыре же имевшихся мотоциклета оседлали Воронов, ТОшные оперативники и милицейские кинологи с тремя поисковыми псами, среди них старый знакомец Сергея — Джульбарс. Воронов не преминул потрепать старого приятеля по загривку, Джульба признал Сергея и даже лизнул руку.

Дорога в Терновку начиналась в проулке из тупика Садовой улицы, направлением на восток вдоль Плодстроевских садов. Кривуша, так назывался тот порядок из полутора десятка домов, что неровной шеренгой построили с одного бока. С другого — выкопали охранную канаву и высадили защитную посадку из тополей и колючих терновых кустов.

Канава, понятное дело, не служила серьезным препятствием для любителей полакомиться казенными яблочками. Поэтому совхозное начальство нанимало специальных конных сторожей-объездчиков, от которых нелегко уйти даже взрослому, резвому воришке. У объездчиков имелись плетки из обрезков вожжей, коими немилосердно стегали попавших под руку любителей чужого. Тех, кто сразу сдавался, — смотря на то, сколько набрал яблок, отпускали, изъяв «улов». Мешочников и злостных беглецов вели в контору, штрафовали и сообщали на работу, а если попался ребенок, родителей тоже не жалели. Наказание суровое — на человеке ставилось несмываемое клеймо. Кроме того, объездчики имели ружья, заряженные, правда, солью. Но использовались берданки крайне редко, да и то, чтобы взять на испуг слишком наглых ворюг. Кречетовская шпана, сызмальства начинала с набегов на яблоневые сады, ну, а потом переквалифицировалась на кражи из вагонов, хотя там можно даже и пулю схлопотать…