Случайная тайна от олигарха

Мерное позвякивание вилок приглушает приятная классическая музыка, и я постепенно успокаиваюсь, понимая, что больше не являюсь центром внимания присутствующих. С завистью смотрю на Сюли. Женщина, словно птичка колибри, пробует буквально по рисинке итальянское ризотто. Она ловко орудует палочками из дорогой породы дерева. Госпожа Сюли такая милая, даже смеется по-особенному, прикрывая изящной ладонью небольшой рот. Вяло вожу вилкой в салате из рукколы и гранатовых зернышек, прислушиваясь к бархатному баритону Садулаева.

— Я ознакомился с вашим предложением, господин Юйсан, — Давид подливает мне сок в стакан и, улыбаясь, продолжает, обращаясь к Фэну. — Я уверен, что эксклюзивные правда на оборудование — это залог плодотворного и продолжительного сотрудничества между «Парадайз Плаза» и «Хунчжэн».

Давид машинально выбирает самый румяный и привлекательный на его взгляд брускетта** на небольшом фарфоровом блюде. Замираю, глядя на то, как он, не отрываясь от разговора, принимается методично обдирать тонкую кожуру с запеченного помидора. Как только густо сдобренный сыром и специями хлебец с помидором оказывается в моей тарелке, в горле мгновенно появляется плотный ком. Он помнит. Помнит, что ненавижу эту противную кожуру. Глаза увлажняются.

Поднимаю взгляд непроизвольно вглядываясь в мужественное лицо. В это же самое мгновение Давид неожиданно улыбается какой-то специфической китайской шутке Юйсана. Машинально чувствую, как кончики губ автоматически приподнимаются, инстинктивно откликаясь на улыбку Садулаева. Не знаю, сколько я смотрю так на Давида. Минуту? Две? Вечность… И тут с ужасом не замечаю, что моя реакция на босса оказалась замечена одним человеком. Встречаюсь глазами с понимающим взглядом китаянки. Мягкая улыбка трогает полные красивые губы жены Юйсана.

— Если бы я работала на одной работе с возлюбленным, я бы тоже не смогла отвести от него глаз, — Сюли меняет тему так плавно и деликатно, что я и глазом моргнуть не успеваю. Кажется, эта фраза вовсе и не звучала. — Я в восхищении от этого салата со сливами, госпожа Мирьям. У нас в Китае этот фрукт символизирует неумирающую любовь и стойкость. Аромат чудесен. А уж ребенка назвать Мэйли и вовсе сулит счастье и благополучие в жизни. О,нет! Перед глазами появляется большая красная кнопка. SOS. Стоп! Отмена!!! Судорожно вспоминаю, что китайцы часто задают иностранцам много личных вопросов, особенно о семье и браке. Они искренне считают, что только у несчастного человека нет жены и детей.

— Господин Давид, а у вас есть дети? Бледнею, замечая с каким оживлением наши новые китайские друзья обращают внимание своих темных слегка раскосых глаз в сторону Садулаева. Давид поправляет галстук и слегка смущенно приподнимает уголок губ. В темных глазах мелькает что-то похожее на затаившуюся печаль.

— К сожалению, нет, дорогой Фэн.

На секунду меня касается задумчивый мягкий взгляд карих глаз, и Давид продолжает:

— Мой народ и менталитет в этом плане схож с вашим. Жена и дети — это смысл жизни мужчины, высшая награда от Всевышнего. Надеюсь, в ближайшем будущем и я буду удостоен такой чести.

* Мань-мань чи — дословно перевод с китайского языка «Кушайте медленно» или «Приятного аппетита» **Брускетта — традиционное центрально-итальянское простонародное блюдо. Это горячий и хрустящий хлеб, который натирается головкой чеснока по поверхности и затем приправляется оливковым маслом и другими ингредиентами.

Глава 30

Мирьям Слова Давида не выходят из головы до самого конца рабочего дня. Как он сказал? «Жена и дети — это смысл жизни мужчины, высшая награда от Всевышнего. Надеюсь, в ближайшем будущем и я буду удостоен такой чести».

Впервые испытываю дикую удушающую зависть, а ведь ранее никогда таким не страдала. НИКОГДА!

Если и завидовали, то только мне. А сейчас это позорное, словно гадкое животное, чувство грызет изнутри, отравляя своим липким ядом. И кому завидую? Боже! Камилле. Отрешенно смотрю в окно машины, не обращая внимания на небольшой моросящий дождик. Она забрала все, что причиталось мне по праву рождения: дом, наследство, моего мужчину и даже мою фамилию.

Ее Камилла имеет право носить на законных основаниях, а я нет.

Судя по поведению Камиллы, она все прекрасно понимает. Некоторым недостаточно иметь ВСЁ, им еще остро необходимо, чтобы кто-то, у кого этого нет, завидовал. Отбрасываю мысли в сторону. Зависть разрушительна. Вот та самая жгучая из всех чувств искра, что во век не сыреет, с каждым новым поводом разгорается лишь все сильнее. И что же делать?! Мгновенно отвечаю себе на вопрос — вырвать с корнем, уничтожить!

Буду наслаждаться тем, что имею и никаких больше сравнений. В конце концов, быть всегда если не в великолепном, но в хорошем настроении — значит, причинить муки своим завистникам.

Приподнимаю увереннее подбородок.