Случайная жертва

Вообще-то я против издевательств над слабыми, но без практики тоже нельзя, вот и приходится довольствоваться тем, что под руку подвернется. Я прошествовал мимо и вошел в кабинет. Она бросилась за мной и даже схватила за рукав. Кравиц сидел за столом. Рядом с ним стояла высокая тетка в черной юбке и белой блузке – знакомом мне мундире всех барракуд из прокуратуры.

– Все в порядке, – сказал он, и секретарша удалилась, недовольно ворча что-то себе под нос и амнистировав мой рукав.

– Неужели ты не можешь без фокусов? – спросил он, но я ему не ответил, потому что пристально разглядывал Барракуду. Я делал это достаточно демонстративно, и в конце концов она неуверенно произнесла:

– Что?

– Ничего, – отозвался я, но Кравиц мгновенно понял, что я имею в виду: оставь чтение морали при себе, я слишком много о тебе знаю.

Этот коротышка всегда производил на женщин неотразимое впечатление. Он относительно счастливо женат, что никогда не мешало ему выводить свой космический аппарат на другие орбиты. Эта тема – единственное табу для наших взаимных шуток. Когда-то у него был роман с моей сестрой, который закончился тем, что ее убил Гольдштейн, продажный полицейский из управления. Это старая и долгая история, но если в двух словах, то Кравиц хотел посадить его в тюрьму, а я его опередил и прописал Гольдштейну вечный срок под мраморной плитой. После этого Кравиц несколько лет вел себя тихо, но потом у него снова засвербело в штанах. Существует два типа женатых мужчин: первые не могут не ходить на сторону, а вторые – вылитый Джо, тот, что из Новой Зеландии.

К чести Кравица, кстати, следует отметить, что не такой уж он коротышка. Если поставить его по стойке смирно, а в обувь положить специальные стельки (как он утверждает, ортопедические), то он легко дотянет до метра семидесяти.

– Мика, – сказал он. – Может быть, продолжим чуть позже?

Даже моего коэффициента интеллекта оказалось достаточно, чтобы понять, что он ее выгоняет, но Барракуда посмотрела на него с обожанием и закивала с таким энтузиазмом, что я забеспокоился за сохранность ее шейных позвонков. Она ушла, а он откинулся назад и уставился на меня. В ответ я вылупился на него.

За последние тридцать пять лет его пропорции не сильно изменились. Все еще плоский живот, чуть длинноватые по сравнению с размерами туловища руки, умное, чуть вытянутое лицо с зелеными глазами под длинными ресницами. Как-то раз нужно было, чтобы он, загримированный под женщину, отправился в Рамат-Ган, в район Алмазной биржи, где орудовал серийный насильник. Мы привезли из Камерного театра костюмера и гримера, которые занялись им в специально отведенной комнате. Когда он вышел в зал для инструктажа, то ждал обычных дурацких шуточек. Вместо этого его встретило смущенное молчание. «В чем дело?» – спросил он, и Чик, преодолев минутное замешательство, ответил: «Мать твою, Кравиц. Ты прямо цыпочка».

Теперь Кравиц сказал:

– И что мне с тобой делать?

В душе поднялась волна облегчения. Я знаю этот тон. Он не собирался меня прессовать, напротив, искал способ в тысячный раз вытащить меня из беды, в которую я угодил по собственной воле. Потому что мужская дружба – это довольно простая вещь. Вы только что переехали, и в районе ты никого не знаешь. Твои родители еще распаковывают мебель в гостиной, а ты идешь на улицу – надо же исследовать, новую территорию. Шагаешь себе по парку, а там – драка. Что-то в твоем детском мозгу говорит тебе, что такую возможность упускать нельзя, и ты подходишь ближе. Несколько мальчишек навалились на одного пацана ростом меньше их всех. Он пытался отбиваться. Он еще не плакал, но, судя по тому, как пылали его щеки, до этого было недолго. Ты подбежал, отвесил пару-тройку оплеух и вытащил его из свалки. Через десять минут мы с Кравицем уже гоняли мяч и стали друзьями на всю жизнь.

– Гай рассказал? – спросил я.

Он помялся, разрываясь между дружбой и службой. Этой краткой паузы мне хватило, и я сам себя стукнул под столом ногой. Как я раньше не сообразил? Теперь я вспомнил все: и скрытую усмешку в глазах Чика, когда я приходил к нему за разрешением взять в помощники его сына, и настойчивость, с какой Гай просил меня принять его на работу, и его спокойствие в тот вечер, когда он застукал меня в спальне Софи. По позвоночнику пополз холодок – я догадался кое о чем еще.

– Он снимал нас?

– Да.

Я еще раз стукнул себя, но уже по-настоящему больно. Когда мы устанавливали в доме систему сигнализации, мы, конечно, все обыскали на предмет подозрительных электронных устройств. К сожалению, я не подумал, что уже после этого кто-то из своих может натыкать новых жучков. Теперь присутствие Барракуды в кабинете Кравица получило объяснение. Нельзя установить видеонаблюдение без ордера, подписанного судьей. Число зрителей моего маленького порнотеатра росло с каждой минутой.

– Где записи?

– У меня.

Он ткнул большим пальцем за спину, где стоял большой черный сейф.

– Следствие возглавляешь ты?

– Меня хотели отстранить, но я не поддался.

– Прокуратура согласилась?

– Да.

– У них могут возникнуть проблемы в суде.