Случайная жертва

Настоящий кризис в их семье настал тогда, когда отец вышел играть к переходу в предновогодний мороз, чтобы заработать на какой-никакой праздничный стол. Он не хотел идти, боялся, что замерзнут руки и он не сможет играть, но вышло еще хуже: ветхие, прохудившиеся ботинки не спасли от холода, и отец отморозил палец ноги, к тому же он сильно простудился, и вскоре к этой проблеме присоединилась пневмония.

Николай Семенович долго лежал в больнице, проблему с пальцем пришлось решать хирургическим путем. Но и после выписки он продолжал хромать и периодически мучительно кашлял. По ученикам он бегать уже не мог, на улицу выходить – тем более.

Когда мама принималась ворчать и жаловаться, Роберту все чаще хотелось взбунтоваться и прямо спросить ее: неужели она не чувствует своей вины за то, что произошло с отцом? Ведь он не стал бы инвалидом, если бы она постоянно не гнала его на улицу, не считаясь с погодой и его самочувствием. Он никак не мог понять: неужели ей его не жалко?

Между тем мать превращалась в профессиональную плакальщицу: она заводила свои жалостные песни с утра, как только просыпалась, продолжала их, разговаривая с соседками во дворе, отчего они стали шарахаться от нее в разные стороны, лишь завидев ее грузную фигуру, в окрестных магазинах она продолжала причитать и сетовать на жизнь.

Роберт стал хвататься за любую работу, которую только можно было найти: выдавал номерки в гардеробе театра, таскал тяжелые декорации, оказывал разные частные услуги, водил в музыкальную школу дочку главного дирижера, выгуливал собак директора театра, в общем, был на побегушках. Его обстоятельства знали, жалели мальчика, платили ему небольшую копеечку.

Обстановка дома становилась невыносимой. Мама уже не пилила отца, в этом не было практического смысла, она трагически несла свой крест, каждую минуту вещая о том, какой невыносимой ношей он для нее стал. В конце концов, отец не вынес – умер, не дав сыну шанса дорасти до того возраста, в котором он мог бы все исправить. Ощущение безвозвратности потери оказалось настолько ошеломляющим, что, стоя над свежей могилой отца, Роберт дал себе клятву никогда не жить в бедности, сделать все, чтобы не повторить печальной участи человека, которого он очень любил и которому теперь уже ничем не мог помочь.

Роберт Крайнович учился и работал, он мало спал и скудно ел, одежду покупал в секонд-хендах, у него не было никаких развлечений и досуга, он шел к поставленной цели, не отвлекаясь ни на что. Поступил в медицинский институт без блата, постигал науки добросовестно, получая отличные оценки, старался не позволять чувству ненависти к матери овладеть собой окончательно. Просто отгородился от нее прозрачной, но непроницаемой стеной, честно отдавал ей большую часть заработанных денег и старался поменьше с ней с разговаривать.

Сара Ильинична, лишенная объекта, к которому можно было бы предъявлять свои претензии, присмирела и притихла, к сыну не цеплялась, почти не ворчала, видя, что, как только она заводит очередной плач, Роберт надевает подаренные кем-то наушники. Однако надеяться на то, что мать наконец предоставила сыну право жить собственной жизнью, было рано. Дело в том, что Роберт вырос очень красивым мальчиком, и с каждым днем это все сильнее бросалось в глаза. Несмотря на скудное питание и отсутствие полноценного отдыха, он не выглядел ни затравленно, ни убого. Да, у него не было денег на хорошую одежду, но он научился разбираться в брендах, свел знакомства в двух близких к дому секонд-хендах, и ему, как постоянному (и очень красивому) покупателю, охотно сообщали, когда в магазине появлялась приличная, не слишком заношенная вещь. Несмотря на нищенское положение, выглядеть ему удавалось вполне прилично. Но главное было, конечно, не в опрятности и умении себя вести: Роберт был действительно чрезвычайно хорош собой. От отца ему достались иссиня-черная, сильно вьющаяся шевелюра, огромные карие глаза. Остальное Бог дал: прямой точеный нос, идеальный овал лица, выразительные, трогательно изогнутые губы. Его лицом можно было любоваться, как произведением искусства. Но к этому всему он был еще прекрасно сложен и высок ростом. Этому природному богатству мама нашла применение, когда Роберт заканчивал четвертый курс.

Проснувшись как-то утром, Роберт обнаружил, что мама непонятно из каких закромов достала новую скатерть, чуть свет начала тщательно пылесосить квартиру, а когда он убегал на занятия, попросила сына не задерживаться, прийти домой пораньше.

Он не задержался, пришел, застал маму в приятной компании, за столом сидели полная дама примерно ее лет и молодая девушка, страдающая, судя по выпирающему зобу, базедовой болезнью. Мамаши поедали форшмак, угощались каким-то вином, девушка приклеилась взглядом к Роберту.

Он сел за стол, поел вместе со всеми, хотя под пристальным взглядом девушки, которую, как оказалось, зовут Соня, кусок все время застревал в горле.