Случайному гостю

— Некоторые из мусчин в роду тозе обладают этим даром, — прошепелявила Яна.

— А твой отец, Лесик, обладает… обладал? Ведь он всё-таки девятый сын? — спросил Гость, тщательно протирая салфеткой камень перстня. В красных искрах рубина мне почудилась угроза. Уткнув нос в чай, я проигнорировал вопрос. Бабушка произвела некое движение, словно хотела передать мне что-то, Гость взмахнул салфеткой, и бабушка вновь погрузилась в неестественное спокойствие.

— А твоя… мама? — продолжил расспрашивать Гость. Запах розмарина становился все явственнее.

— Мы тут все владеем кое-чем, наследственным, — сказала тётя Зоня и хихикнула.

Кузина Сусанна подпрыгнула вместе с венским стулом и уронила кусочек яблока прямо на парадную бабушкину скатерть.

— И что это означает? — спросил Гость хрипло.

— Мы можем привадить, — продолжила тётя Зоня, всё так же странно хихикая. — Так, мама? Только ненадолго, на полгода где-то — почти как набойки. Бестолково так.

Гость еще немного потёр камень перстня. Салфетки он, не стесняясь бабушки, бросал под стол.

Тут заговорил Витя, по обыкновению приглушая голос:

— Это вы, — спросил он, — сдуваете в воду с палубы?

— Не совсем, — польщённо ответил Гость. — Раньше, да. Раньше в кораблях была душа. Теперь — одно холодное железо.

Еще одна салфетка, кружась, упорхнула под стол.

Настал черёд тёти Жени.

— Все Дары разные, у кого какой, — я хочу сказать, мама говорила — у каждого свой. Некоторые пленяют, а некоторые освобождают, — она потёрла висок. — От всего. Кое-кто из наших, — сказала тётя Женя, — запросто лишает собеседника воли и заставляет подчиниться своему желанию, любому, да. Мама говорила мне, она рассказывала, это называлось Узы, потому что тебя путали… спутывали… опутывали. А наша пра… пра… пра… ну, в общем, мама говорила, её звали Анаит. Так она могла начисто лишить человека памяти, ну и способности соображать, способности говорить, ума-разума в общем — такое вытворяла с мужиками… мне мама рассказывала; так вот этот дар назывался «Выдох», и для полного «выдыхания» из чьей-то головы всех мыслей ей надо было только особенно так глянуть, пальцами щёлкнуть, ну и сказать пару слов, мама говорила — старых, и дунуть в кулак. Она, в общем, много чего могла. Правда, мама?

— Да. Вы, женщины способны на многое, — рассудительно сказал Гость и упёрся тяжким взглядом в кузину Сусанну. — Можете ослепить человека, — сказал он. — Или сделать его глухим, или отнять у него речь. — Да что там речь! Принадлежащее ему по праву…

Его слова явно не произвели впечатления на старую даму, она самодовольно ела вайнэпфель, аккуратно разрезая его на дольки.

— Но ведь это совсем никуда не годится! — возмутился Гость. — Я тут распинаюсь, даже и угрожаю, а она и глазом не ведет. Где вас воспитывали, сударыня?

— Как что называется, и что несёт с собой, я рассказывать не буду, — сказала вдруг Неля, угрюмо глядя в тарелку. — И не просите…

— Ох, милая барышня, право, не тревожьтесь. Про это проклятое племя я знаю всё или почти всё, — ответил гость и смахнул с рукава невидимую пылинку. — Это я так — дразню Хозяйку. Ведь важны только её слова. Остальное звуки.

Тётя Зоня свела губы в нить и подёргала себя за мочку уха.

Неля с размаху бросила вилку, та звонко стукнула о фаянс. Вакса прижала уши.

— Я не могу не разговаривать, — умоляюще сказала Неля, жалобно глядя на бабушку, — совсем не могу молчать. Вот скажите, — подалась она к Гостю, — чем вы занимаетесь?

— Вообще или конкретно ныне? — кисло спросил всадник.

— В целом, — хмуро уточнила Амфмисбена самотна.

— Травлю. Вместе с собаками… — равнодушно сказал он.

— И всё? — удивилась Неля.

— Догоняю, похищаю, — продолжил Гость, — вытряхиваю душу и бросаю.

— Как это типично для мужиков… — вздохнула тётя Зоня и дёрнула себя за ухо ещё раз.

Воцарилось молчание. Гость повертел в руках флейту.

— Ну что же, — сказал Гость. — Вижу, добровольного согласия не последует…

Он поднялся. Росту в нём было более двух метров, тьма была его плащом, погибель перевязью, в руках у него оказался Рог, а флейту он сунул под плащ.

— Уже уходите? — светски осведомилась тётя Женя. — А я собралась нарезать дыню.

— Ничего не поделаешь, — сказал Всадник. — Пошли, малец.

— Кого послать? — лениво спросил я. — И куда?

Вместо ответа Гость протянул мне руку. Цепочка у меня на шее завибрировала и стала нагреваться. Гость посмотрел на свою руку, потряс ею и красиво приподнял одну бровь.

«Надо будет запомнить, — мелькнула у меня мысль. — Шикарно выглядит». И я подёргал бровью.

— Я позабыл, — сказал вкрадчиво Всадник, адресуясь Неле. — Ещё я сею рознь.

— Розы? — переспросил, высовываясь из-за материнской спины, Витя. — А я слышал, их са…

И гость протрубил в Рог. В нос мне ударил запах крови, а горло сдавила судорога. Очень злая судорога. Яростная.

«О-о-о. Ссора, — подумал я, — кровная. Какие старые чары».

— Отдайте, Хозяйка, — опершись руками на стол, попросил Гость. — Что вам стоит? В конце-концов, это всего лишь щенок и стекляшка. Или мне забрать кого-то другого? Других? Опять?

— И вправду, мама, — вдруг сказала тётя Зоня, — решайся. Чего мы все должны…