Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Сидя под деревом, известным как перуанский перец, бог издал тихий звук, что-то среднее между мантрой и стоном. В июле 1922 года некий покровитель из числа теософов пригласил Кришнамурти и его брата в Охай, штат Калифорния, в надежде, что теплый климат поможет Нитьянанде излечиться от туберкулеза. Брат был серьезно болен, а сам Кришна, под тяжестью возложенного на него божественного бремени, практически достиг предела прочности. Ему поступали все новые и новые запросы, в том числе от астральных посланников, настойчиво требовавших прядок его волос, чтобы потом закопать их на пашне, тем самым придав им магическую силу. («Я так скоро облысею» (66), – жаловался он.) «Ну что за жизнь! И стоит ли вообще жить? Жаждущий жаждет. (67) Но вот чего именно, я сказать не могу, – писал он своей доверенной особе леди Эмили Лаченс. – Во мне зреет какой-то бунт, подступая медленно, но уверенно». Этот молодой человек, на тот момент двадцати шести лет, познал и первый приступ земной любви (68), проникшись страстью к некоей Элен из Нью-Джерси, тоже исповедовавшей теософию, хотя, как «проводник», любой ценой был вынужден хранить свое вместилище чистым и непорочным.

На публике он и далее вел себя как холеный мессия; когда в 1921 году Орден Звезды собрался в Париже на свой первый конгресс, миссис Безант пришла в глубокий трепет, увидев, как здорово на нем председательствовал Кришна. Хотя она была убеждена, что Майтрея наконец стал использовать его в качестве своего «проводника», в душе самого Кришны по-прежнему царило смятение. «Вы даже не представляете, насколько мне это все ненавистно… встречи, все это поклонение… – писал он Эмили. – Я для этого не подхожу». Приехав в Калифорнию, он поразился царившей там «атмосфере равенства», голливудским звездам, жаждавшим встречи с ним, американскому оптимизму и прохладительным напиткам, «достойным самих богов» (69). Прогуливаясь под сенью абрикосовых рощ идиллического Охая, он испытывал чувство небывалого счастья и глубочайшего умиротворения. Но в один из августовских дней 1922 года почувствовал себя очень странно (70).

К числу симптомов относились опухоль на шее, боль в пояснице, сильный жар, чередующийся с ознобом, отеки, обмороки, неодолимое отвращение к чужому прикосновению и мучительная чувствительность к свету, будто у человека, оказавшегося с «отрезанными веками» под палящим пустынным солнцем. День ото дня состояние Кришны ухудшалось все больше и больше. Он корчился на кровати, а Нитья, его сиделка Розалинда и их теософ-сосед в страхе смотрели на него. На третий день Кришна выбрался на улицу, устроился под перуанским перечным деревом в саду, а когда на небо наползли сумерки, затянул неземную песнь. «В тот момент воцарилась полная тишина, – писал потом Нитья, – когда мы смотрели на него, я вдруг на миг увидел сиявшую над деревом огромную звезду и понял, что Кришна готовится вобрать в себя Бога». Заструилась музыка эфирных струн. Нитья увидел, что лицо Розалинды озарилось восторгом. «Ты видишь Его?» – закричала она, показала на божественное присутствие на дереве, обратила к нему молитву – «Я… я…» – и упала без чувств. В письме Безант он потом писал, что, оцепенев от вида старшего брата, испытал «великий порыв пасть пред ним на колени и преклониться». По прошествии некоторого времени Кришнамурти описывал, как в тот момент чувствовал во всем теле физический упадок, но при этом пребывал в состоянии абсолютного единения со всем, что его окружало. Его свидетельства будто лились из уст Священного Мужчины из «Ригведы», реанимированного для современного мира:

На дороге был человек, чинивший ее; этот человек был я сам; кирка, которую он держал в руках, тоже был я; камень, выковыриваемый им из земли, тоже был частичкой меня; нежная травинка была самим моим естеством; мной было и дерево рядом с этим человеком… В этот момент чуть поодаль проехала машина, в которой я был водителем, двигателем и шинами; когда она начала удаляться, я стал уходить от самого себя. Я был во всем, точнее, все было во мне, одушевленное и неодушевленное, горы, червяк, все, что дышит.