Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

Если язык порождает значение и порядок, впоследствии их сохраняя, то сами слова должны непременно меняться. Новый язык влечет за собой новую историю. Представ перед судом, Леонард Хауэлл говорил на местном наречии (40), адресуя Хайле Селассие тайные посылы. В его устах это звучало не столько экстатическим неблагозвучием, сколько бунтом против имперского порядка, настолько въевшегося в жизнь, что свергнуть требовалось даже язык колонизаторов, на котором говорила английская королева. (Сам Хауэлл любил говорить о «воинственных наречиях падших ангелов, сражающихся с Англией».) С течением лет растафарианцы, особенно представители «Веры черной молодежи», стали развивать язык, основанный на амхарском наречии Эфиопии и известный как иярик [5] (41), или «язык дредов». И хотя сам император использовал подобающее его монаршему сану слово «мы», пусть даже неосознанно, растафарианцы предпочитали двойную форму «я», местоимение «я-и-я», обозначающее одновременно внешнее и внутреннее «я» человека и выражающее отношение этих «я» к Богу. Человек, говоривший вместо «мы» «я-и-я», претендовал на обладание священной, многослойной индивидуальностью, являющейся частичкой божественного начала. Это местоимение напоминало о том, что буква «я» – I, последняя в слове «растафари» – RastafarI. И так утвердилось растафарианское пророчество: «Что было последним, станет первым, а первое – последним».

Двигаясь из конца в начало, буква «я» создавала по пути новые иярикские слова. Чтобы взять за основу английский язык, но при этом очистить его от ненависти, филологи из числа растафарианцев убирали из слов с положительной коннотацией все элементы, которые можно было трактовать отрицательно. Так слово sincerely (искренне), содержавшее в себе слог sin (грех), в их варианте превращалось в incerely. Слово divinity (божественность), содержавшее в себе идею division (разделение), заменялось на ivinity. Слов, созвучных с термином death (смерть), вообще избегали: dedicate (посвящать) они заменили на livicate. Understand (понять) в их варианте превратилось в overstand: овладев идеей, человек должен возвыситься над ней, а не быть ею погребенным. Слово oppressor (угнетатель) показалось им слишком жизнерадостным, поэтому его заменили термином downpressors, обозначая им колониалистов, капиталистов, полицейских, политиков и священников, выстраивавших Вавилон с того самого момента, как на Ямайку в погоне за золотом высадился Колумб.

Соскоблив налет столетий безжалостной эксплуатации, выдаваемой за приобщение к цивилизации, лингвисты-дреды решили, что звучание слов должно в полной мере соответствовать их значению.

Так или иначе, но ключевым принципом всей доктрины по-прежнему оставалось скорое возвращение в Африку, принимавшее все более безотлагательный характер с учетом нарастающей волны полицейских рейдов, массовых арестов и принудительной стрижки дредов. 20 марта 1958 года пророк духовного ордена Бобо Ашанти принц Эммануэль отправил телеграмму:

Ее Величеству королеве Елизавете Второй Букингемский дворец Лондон: МЫ ПОТОМКИ ДРЕВНЕЙ ЭФИОПИИ ПРИЗЫВАЕМ ВАС РЕПАТРИИРОВАТЬ НАС В ЭТОТ 58 ГОД ОТВЕТИТЬ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО

«А кто это?» – спросил секретарь королевского дворца, отправив копию телеграммы в Министерство по делам колоний. Растафарианский священник Клаудиус Генри, основатель Африканской реформатской церкви, предпринял целый ряд попыток связаться с королевой, но ни одна из них так и не увенчалась успехом. «Мы… всячески старались войти в контакт с правительством Ее Величества, но нам неизменно отвечали крайним пренебрежением», – писал он. Объявив себя главой нового «правительства прокаженных» (43), Генри предсказал, что 5 октября 1959 года на Ямайку явятся британские суда для переправки жителей островов, и, по примеру Хауэлла, тоже распространил тысячи открыток, заявив, что их можно будет использовать в качестве паспортов. В ожидании этого судьбоносного дня многие обладатели таких «паспортов» распродали имущество, чтобы запастись для путешествия провизией. А когда Королевский военно-морской флот у берегов Кингстона так и не появился, его сторонники оказались в отчаянном положении – у многих из них не было даже денег, чтобы вернуться домой. Тогда Генри решил применить более воинственный подход и вместе со своим сыном Рональдом взялся за разработку плана подлинного свержения колониального правительства Ямайки. Живя в Бронксе, Рональд подготовил первый отряд повстанческих бойцов, получивший название Первого африканского корпуса, и, занимаясь грабежом, обеспечил его финансирование.