Случайные боги. О людях, невольно ставших божествами

На следующий день император устроил прием только для самых близких, подарил предводителям растафарианцев золотые медальоны, но и немного их пожурил. «Не поклоняйтесь мне: я не Бог» (57), – с неизменной вежливостью заявил он, о чем впоследствии рассказала активистка растафарианского движения Барбара Македа Блейк-Ханна. Внучатый племянник Хайле Селассие Асфа-Воссен Ассерате свидетельствует, что император, как и положено монарху, говорил о себе во множественном числе. «Мы не Бог. Мы не пророк, – вещал император, – мы только раб Божий». Некоторым растафарианцам этот прием запомнился совсем по-другому. «Я тот, кого вы во мне видите» (58), – сказал он. Скромные отрицания служили лишь дополнительным теологическим свидетельством, а вид дредлоков в священных покоях правителя представлял собой могучую утвердительную силу. «Он возвысил нас из праха (59) и позволил восседать вместе с принцами и королями», – писали растафарианские братья, заслужившие милость побывать на нескольких коктейльных вечеринках и послушать императорские речи. Представители среднего класса Ямайки, обычно отказывавшиеся брать растафарианцев на работу или сдавать им внаем жилье, жадно с ними общались, полиция на время приостановила аресты. Когда Бог был так близко, они были под надежной защитой.

Для теологов из числа дредов визит Хайле Селассие на Ямайку в 1966 году стал своего рода parousia – так в греческом варианте Нового Завета называли второе пришествие Христа. Однако стареющий Леонард Хауэлл отказался это признавать, потому как его организация была непоправимо запятнана «политическими игрищами» (60). Он принял очень трудное решение бойкотировать этот государственный визит, полагая, что правая Лейбористская партия Ямайки, в действительности не разделяющая идеи растафарианцев, воспользуется их силой для достижения собственных целей. Однако для более молодого поколения лидеров этой религии второе пришествие Хайле Селассие было явным доказательством того, что с Вавилоном можно выстраивать и другие отношения. Идея, проблеском среди туч возникшая в Кингстоне, смогла изменить ход партийной политики.

В 1961 году оратор Сэмюэл Элайша Браун, тоже причислявший себя к дредам, основал Партию страждущих и стал первым на Ямайке растафарианцем, выдвинувшим свою кандидатуру на выборах. Но на тот момент не набрал даже ста голосов и лишь стал предметом насмешек. Но потом все больше растафарианцев стали вступать в партии, в основном на платформе демократического социализма, участвовать в политической жизни и баллотироваться на различные посты, причем не только на Ямайке, но и в других государствах Карибского бассейна – от Виргинских островов до Тринидада и побережья Гайаны. «Мы те, кто устранит любую несправедливость, облегчит мучения страждущих и принесет всем мир», – заявлял Браун в одной из своих работ, опубликовав ее в тот же месяц, когда на Ямайку прибыл Хайле Салассие. «Мы передовой отряд (61) ста сорока четырех тысяч небесных избранников», – вещал он, называя приведенную в Откровении Иоанна Богослова цифру тех, чье чело было помечено печатью избавления.

В одной из своих речей Хайле Селассие назвал Ямайку «частью Африки». Растафарианские активисты увидели в этих словах намек на то, что сначала им нужно улучшить положение дел на своем собственном острове и только потом обращать взоры на восток. «Сначала освобождение, потом репатриация» – этот лозунг сплотил всех, кто стремился бороться с несправедливостью и нищетой в своем собственном доме. Им предстояло проделать огромную работу: в 1962 году Ямайка могла обрести независимость, но этому препятствовало слишком много реликтов колониализма, от экономических уз до устаревшей вестминстерской системы правления и практического пренебрежения жизнью чернокожих со стороны государства. Лейбористская партия какое-то время относилась к дредам как к важным персонам, но уже совсем скоро приказала разрушить в трущобах Бэк-О-Уолла сотни жилищ растафарианцев – в исполнение правительственной чистки. Как растафарианские вожаки могли отправиться в Сион, если на кладбище почивали сотни семей, лишившихся всего, что только можно?