Случайные люди (СИ)

Трудности другие, а страхи одни и те же, и изменяют людей, держу пари, точно так же. Не к лучшему изменяют — ни там, ни здесь. Тут это происходит быстрее. Я уже натворила то, о чем буду жалеть, как сойдет злость, и неважно, что непонятно, как можно было по-другому.

— Мы с вами не такие разные, наверное, — пробормотала я.

— Возможно, леди, — сказал сэр Эвин. Спросил вдруг: — Вы замужем?

Я споткнулась о камешек.

— Н-нет. — Я кашлянула. — Не довелось.

— Обручены?

— Нет. И не собиралась. А вы?

Сэр Эвин сделал сложное лицо.

— Я дал обет не вступать в брак до того, как сокрушу врагов моего государя.

— А что насчет дамы сердца? — заинтересовалась я. — У наших рыцарей были… есть дамы сердца. А у вас?

— Дама сердца?

— Женщина, которой посвящаешь подвиги и баллады, но при этом не делаешь попыток овладеть, а счастлив, если она подарит тебе платок или что-то в этом роде.

— А, — сказал сэр Эвин, лицо его на миг разгладилось. — Дева-милостивица. Многие почитают в этом качестве королеву Рихензу, еще больше — принцессу Вербургу.

— Вы из первых или из последних?

Сэр Эвин поднял и опустил плечо.

— Я не совершил пока ничего такого, чтобы герольды спрашивали, кому посвящаю деяние. Но если когда-нибудь совершу, то — во славу принцессы.

— Красивая принцесса-то? — улыбнулась я. — Или славна чем-то другим?

— Красивая, — сказал сэр Эвин. — Говорят. Образец доброты и прелести. Я никогда ее не видал. Ее уже выдали замуж, когда Его Величество впервые позволил мне появиться при дворе.

— "Дева-милостивица" — хорошо звучит. Должна миловать?

— Если рыцарь того достоин. Когда-то так звали дев, которые утешали раны героев после подвигов. А те, в свою очередь, эти самые подвиги им посвящали. Теперь все по-другому. Но дева-милостивица, если принимает внимание рыцаря, должна, случись что, защищать его в суде. Например. И оплакивать после смерти. — Сэр Эвин почесал нос. — Мастер рассказывал именно так.

Рыцарь о рыцарстве узнает у Мастера фейерверков. Занятно.

Когда он не рычит на меня и не топает, и не перемазан своей и чужой кровищей, с ним очень приятно поговорить, и делается спокойно. Как с человеком, от которого не прибавляется сил, но и не убавляется, а он просто есть, и можно с ним побеседовать. Хорошо. Жизнь приучила ценить таких людей.

— А я красивая? — спросила я. Атмосфера беседы о том и об этом заставила расслабиться и осмелеть.

— Миловидная, — сказал сэр Эвин.

Врет, что ли? Даже не оглядел еще раз, как обычно делают, когда получают такой вопрос.

— Скажите честно.

Я спрашивала не из кокетства, а потому, что стандарты красоты тут могут быть совсем другими, вдруг тут бреют пол-головы, чтобы лоб казался выше, чернят брови или наоборот — выщипывают до невидимости, подкладывают под платье подушки, чтобы вышел определенный силуэт, или красят зубы, или пьют уксус, чтобы быть бледными. У каждого времени и каждого народа по-своему, а мне нужно знать, не странна ли я и не противна ли для сэра Эвина, чтобы не спугнуть, если захочу сделать шаг определенного толка.

Тут-то он меня все-таки оглядел. Улыбнулся чуть заметно и заключил:

— Был бы я богат и свободен — дрался бы за вашу руку.

Это "да" или "нет"? Больше похоже на "да". Ну ладно. Я улыбнулась ему, ненавязчиво коснулась руки.

Тропа все вилась, вырастала иногда в дорогу, а потом опять сужалась, сворачивала. Нам иногда встречались пешие, сэр Эвин спрашивал, что слышно, далеко ли войска. Один раз нас догнал всадник в доспехах, а за ним ехал веснушчатый, как я, подросток — тоже при оружии, но без лат. Сэр Эвин уступил дорогу и разговора заводить не стал. На перекрестках торчали указатели, сэр Эвин читал, а я поглядывала по сторонам и пользовалась моментом, чтобы шмыгнуть в кусты для ясных надобностей. Один раз он развернул карту, убедился в чем-то и спрятал.

— Мы не должны были даже близко подходить к Тихому лесу, — сказал он. — Мы шли в другую сторону.

— Тогда как мы там оказались?

— Неизвестно, — сказал сэр Эвин. Почесал лоб. — Духи водят.

В сказках они заводят в болото или в пещеру дракона, подумала я, а нас — к разбойникам. Но победителям драконов полагаются сокровища и принцесса, а нам достались только карты и секстант. Чернильница еще, но ее оставили. И плащ. За плащ, конечно, спасибо.

— И что, куда нам идти?

Сэр Эвин показал вдоль тропы.

— Там — просека. Рилирвен — на востоке, так что Ее Величество должны направляться на восток. Там город… был. Если они пожелали нас подождать, то наверняка — именно там. Нам нужно забрать восточнее.

Какое облегчение, он ориентируется на этой сумасшедшей местности, где духи могут завести совсем не туда, куда держишь путь.

Мы решили сначала дойти до источника воды, а потом уже устраиваться на ночлег. Воды все не попадалось и не попадалось, и мы шли уже под звездами. Над тропой висело высокое небо, манило и сверкало незнакомыми созвездиями. Слева, над верхушками деревьев, плыла розоватая туманность. Я засмотрелась и сошла на обочину, росяная трава холодно забила по ногам, когда сэр Эвин взял меня за локоть, вывел на тропу обратно.

— Вы ведь получили образование, леди? Вы говорите учено. Иногда.