Случайные обстоятельства. Третье измерение

Однако здесь-то, здесь?! Тут уже ведь не о нравах речь, да и не о молодежи вовсе! Почти что пожилой — да-да, чего там! для девятнадцатилетней именно пожилой! — уже всего повидавший мужчина, который в отцы ей годится, вообразил теперь, что... Ну, хорошо, пусть, в конце концов, на пять лет, думал Каретников, пусть даже на десять лет старше! Но так, как было, — это выглядело как-то противоестественно, да почти неприлично! И потом... Смешно же, чтоб Женька всерьез относилась к человеку его возраста как к возможному мужу, не говоря уже о том, что ни один здравомыслящий, интеллигентный мужчина сорока лет не может смотреть на его Женьку как на будущую жену.

По обычной родительской логике Каретников считал, что если в его глазах Женька еще совсем девчонка — почти что ребенок, можно сказать, — то и другими глазами она воспринимается точно так же. А раз все-таки нашло на этого Сергея — как там его по отчеству? — какое-то затмение, — что ж, его просто отрезвить надо, на место поставить.

Вывод был до чрезвычайности ясным, убедительным, а задача вполне выполнимой, если бы удалось адрес узнать. Ну, не адрес — телефон хотя бы.

Взглянув на часы, он рассудил, что Женька, скорее всего, уже дома или вот-вот должна появиться. У нее он ни о чем, конечно, узнавать не станет... Но как же тогда адрес узнать? Говорить-то с ним надо с глазу на глаз, по-мужски...

Ну что за полоса такая?! — возмутился Каретников. Что за невезения сплошные?! Неужели и сейчас не повезет?!

Он был услышан, Андрей Михайлович. А может, просто полоса сменилась...

Когда он вернулся домой, дочь мылась в ванной, что-то громко и беззаботно напевала — как будто ничего не случилось, раздраженно подумал Каретников, — а жена даже не взглянула на него и, как ему показалось, совершенно спокойно домывала посуду на кухне. Наверно, еще и торжествует по случаю его столь быстрого возвращения. Ничего, рано, рано она торжествует... Ему бы только найти телефон этого женишка!

В их общей алфавитной книжке Каретников ничего похожего не обнаружил: ни Сергея, ни Сергея с каким-нибудь отчеством там не значилось. А почему, собственно, он решил, что у того вообще есть телефон?.. Рядом лежала еще какая-то записная книжка. Каретников, не особенно надеясь, открыл ее, сразу же узнал почерк дочери, заволновался, и даже перелистывать не пришлось: книжка сама собой открылась на том месте, где вложена была маленькая глянцевая картонка со всеми, как и полагается в визитных карточках, данными. Все правильно: Сергей Георгиевич — он теперь вспомнил, что жена так и назвала его отчество, когда по телефону говорили, — к тому же доцент... Визитку, видите ли, завел! Как тот, в бане... Впрочем, в эту минуту Каретников был даже благодарен Сергею Георгиевичу за такое щегольство.

— Ты куда? — на этот раз не выдержав, с беспокойством спросила Елена Васильевна, выглянув в прихожую.

— А отдыхать, — зло сказал он. — У меня же с утра операции.

Ехать было недалеко, да и такси почти сразу попалось.

Поднявшись на четвертый этаж огромного, как корабль, дома — жильцы и называют такие дома «кораблями», — Андрей Михайлович хмуро отыскивал номер нужной ему квартиры. Чувствовал он себя неуютно. Не говоря о позднем времени, уже в самом факте его появления здесь было что-то неловкое, унижающее его достоинство, и обвинял Каретников в этом не столько дочь и даже не столько человека, с которым предстоял тягостный разговор, а прежде всего свою жену. Кому как не ей в первую очередь и нужно бы было вести этот разговор?! Как она ничего не предприняла, чтобы объяснить и Женьке, и этому типу, что...

«„Грильяж“!.. — передразнил жену Каретников. — Я ему... я вам обоим покажу сейчас этот „Грильяж“!..»

Он решил вести себя так, как вообще считал ему свойственным в любых обстоятельствах — уверенно, спокойно, с достоинством, — а к тому же еще и с тем насмешливым соболезнованием, которое без каких-то особенных слов даст почувствовать этому человеку всю смехотворную нелепость его притязаний.

Несколько, правда, мешало, что он совершенно не представлял, как тот выглядит. Высок он или среднего роста, худощав или упитан, с густой шевелюрой или чуть уже облысевший, моложавый или как раз на свои годы, симпатичный или не очень, сразу ли видно, что умен, или это попозже выяснится, в дальнейшем их разговоре? Что, может быть, Сергей Георгиевич внешне невзрачен и что вдруг не слишком умен — этого Каретников не допускал: как же бы тогда Женька могла долго встречаться с ним?! — как, впрочем, не приходило ему и то в голову, что вовсе ведь и не обязательно, чтобы долго.

Невольно оттягивая встречу, он не воспользовался лифтом, и теперь, поднимаясь пешком, понял, что рассчитал неверно: нужная ему квартира была этажом, а то и двумя выше.

А что, подумал Каретников, если с самого начала повести себя так, что я даже и не воспринимаю всерьез эту ситуацию? То есть что ее и нельзя воспринимать так!..

Я, видите ли, отец некоей Жени... Если вам это имя что-нибудь говорит... Только что столкнулся со странным заблуждением в своем семействе...