Случайные помехи

Дождь продолжал лить как из ведра. Шар двигался примерно в полуметре над почвой, оставляя за собой голубоватый след, подобный шлейфу, который медленно, как-то неохотно таял. В воздухе остро и резко запахло озоном. Немного поплутав вначале над небольшой полянкой, шар, словно особым чутьем отыскав на земле тропинку, двинулся вдоль нее. Дело, конечно, не в чутье, может, над тропинкой установились слабые, но постоянные воздушные токи. Так или иначе, это был кратчайший путь, ведущий к Пятачку. Сколько раз сбегал по нему Андрей, пытаясь – каждый раз безуспешно! – штурмовать защитное поле. Он замер в минутной растерянности, соображая, что же делать, и глядя вслед медленно удаляющемуся шару. Холм весь порос низкорослым, но цепким кустарником, прорваться, пробиться через него, да еще бегом, оказалось невозможным: уже после первого прыжка Андрей запутался в ветках, расцарапался в кровь. Оставалось одно: бежать по тропинке, попытавшись обогнать шар, благо тот плыл не очень быстро.

Когда до шаровой молнии оставалось метра три-четыре, ужас обуял Андрея, но он преодолел его. Шар между тем сильно увеличился в размерах, а еле слышное пощелкивание превратилось в оглушительный треск, который не могли заглушить даже раскаты грома. Вот он и рядом, шар! От него, словно от чудовищной печки, пышет жаром, алая поверхность пульсирует, по ней пробегают световые блики. Затаив дыхание, Андрей бочком обогнал ее. Рукавом плаща едва не коснулся поверхности, и в воздухе запахло паленой материей. Зато дорога к Пятачку теперь была для Андрея свободной.

Глинистая дорожка от дождя стала скользкой, и через десяток шагов он упал, больно ушибившись об острый обломок скалы. Не сдержавшись, Андрей застонал. Попытался встать и тут же упал снова: при падении растянул сухожилие. Придерживаясь за толстый жилистый сук стоявшего неподалеку куста, он все же заставил себя подняться. Однако за эти несколько минут шаровая молния, опередив его снова, успела набрать скорость, она катилась с холма огненным мячом, повторяя в полете ухабы и выбоины почвы. Андрей понял, что догнать шар не сумеет. Он смотрел ей вслед, бессильно сжимая кулаки. Одежда его промокла насквозь, с нее струйками стекала вода. От пронзительной боли в ноге хотелось кричать.

Двигаясь с ускорением, неведомый снаряд приблизился к куполу, который защищал комплекс. Прикосновение ознаменовалось громовым разрядом, и тотчас ручьи пламени растеклись по поверхности полусферы. Казалось, они разъедают, разрушают силовое поле: в небо потянулись черные клубы дыма, разрываемые ветром. Видимо, шар был не что иное, как огромный сгусток энергии, накопленной в течение долгого времени.

Защитное поле представляло собой, однако, саморегулирующуюся систему. Генераторы запели на более высокой ноте, выполняя данный автоматикой приказ «залатать пробоину». Пока защитное поле боролось с неожиданным вторжением стихии, прокатился низкий гул, и с неба в направлении купола хлынул пучок разноцветных лучей. Возникнув из какой-то невидимой точки, они сверкали, искрились, перекрещивались на ходу. Тусклый предвечерний сумрак на несколько мгновений исчез, и стало светло, словно в ясный летний полдень. Огненный шар исчез, распавшись с пушечным грохотом, но до этого несколько цветных лучей успели попасть на него.

«Какая удивительная гроза», – последнее, что успел подумать Андрей. Зрелище было настолько необычным, фантастическим, что Андрей, застывший на скользкой тропинке, вскрикнул и потерял сознание.

И он уже не мог видеть, как лучи, легко проникнув сквозь защитный купол, привели в действие поле синтеза. Вдруг загудели регенераторы, звук их достиг невыносимо высокой ноты и вскоре исчез, перейдя в ультразвук, недоступный человеческому уху. А затем в самом центре поля синтеза, в хитросплетении невидимых силовых линий, появилась полупрозрачная туманность. Она начала быстро уплотняться, приобретать все более четкие очертания, и через несколько минут посреди полигона возникла человеческая фигура в оранжевом комбинезоне космонавта. Фигура, от которой струились и отскакивали голубые искры, несколько раз покачнулась, затем медленно осела на землю.

Придя в себя, Андрей не сразу понял, где находится. Фотография отца, глядящая со стены… Стрельчатое окно, по которому текли потоки дождя… Уходящий в бесконечность белый потолок, который, казалось, слегка раскачивается… Но тут он припомнил огненный шар, и все мигом стало на свои места.

Он лежал в постели. Тело, облепленное датчиками, казалось чужим. Вновь заныла пораненная нога, но боль была значительно меньше, чем там, на холме, когда он упал и растянулся.

– Пить, – попросил он. По всему телу разлилась слабость, и мальчик снова закрыл глаза.

– Андрюша, пришел в себя, – сказала мать, которая сидела рядом, не отрывая от него взгляда.

– Теперь все в порядке, Зоя Алексеевна, – услышал он знакомый голос врача. – Опасность позади.

– Что с ним?

– Что-то сильно напугало его во время грозы. Ну и, конечно, травма.

– Ему можно пить?

– Разумеется. И пить, и есть, а потом и прыгать, и бегать, – весело произнес врач.