Случайные жизни

Свердловская пересылка. СИЗО № 1 Свердловка считалась самой страшной пересылкой в СССР. Мне там было неплохо, хоть меня и посадили на 32-й пост – для приговоренных к расстрелу. А может, было неплохо как раз и поэтому. Не расстреляли же, в конце концов.

Тобольская спецтюрьма, транзитное крыло. Тобольская СТ-2 считалась страшной тюрьмой: здесь держали особо опасных заключенных, здесь же их и расстреливали. Я провел там неделю без особых приключений. Холодно, правда, было ужасно.

Удостоверение ссыльного № 444. Такие удостоверения являлись единственным документом, по которому ссыльные могли передвигаться только в пределах назначенного им места отбывания наказания. Его нужно было носить с собой постоянно. Я сохранил это удостоверение до самого конца и увез в эмиграцию. Оно до сих пор у меня. На всякий случай. Если кто спросит – предъявлю.

Поселок Большой Кордон Асиновского района Томской области. Это фото я нашел в Интернете. Когда я отбывал ссылку в этих местах, никаких указателей на дороге не было. Потому что кому надо и так знал, как туда доехать. А кто не знал, тому туда и не надо.

Лесоповал. Верхний склад: подготовка стволов и трелевка. На верхнем снимке видна фигура сучкоруба с топором. Внизу – фигуры людей, идущих за трелевочным трактором. Вот так ходил и я после того, как прикреплял “обмот” – обмотанные тросами бревна – к трактору. У нас таких больших тракторов не было, были поменьше. Остальное то же самое: тайга, поваленные стволы, люди в снегу.

1985 г. К сожалению, у меня нет фотографий Алёны того периода. Это фото сделано через два года после ее приезда ко мне в ссылку.

Когда я попросил Алёну прислать мне свои фотографии того времени для книги, она прислала эту, сделанную в 2017 г., с надписью: “Малыш, забудь ты свою Сибирь. Лучше посмотри, как я загорела в Пуэрто-Рико”. Некоторые люди не меняются. И слава богу.

Перемены в стране доходили до меня отголосками – статьями в газетах, напечатанными книгами, намеками в письмах из Москвы. И тем не менее я чувствовал, что что-то меняется, что-то разлаживается. В марте 1985-го умершего Черненко сменил Горбачев.

Асиновский леспромкомбинат – сортировка по комлю. Сортировка – унылая работа. Главное – не пропустить свой ствол, вовремя поддеть его багром или ломом и при этом не надорваться. Не надорваться у меня не получилось.

Мой дом на улице Фурманова в Асине. Я жил в этом доме один. Хотя нет: со мной жило множество мышей, копошившихся под полом по ночам. Днем они старались не попадаться мне на глаза, а я – им. В общем, жили мы мирно.

Декабрь 1985 г. Асино. Эту фотографию сделал Коля Бакакин: меня три дня как выписали из больницы. Вернувшись, я обнаружил в сенях замерзшего котенка. Котенок по кличке Полосатик потом жил у моей мамы в Москве. Уезжая в Америку в 1988 г., она отдала его своей подруге Элле Юсфиной.

Октябрь 1986 г. Михаил Горбачев и Рональд Рейган в Рейкьявике. На знаменитом саммите эти двое и договорились: освободить советских диссидентов в обмен на неразмещение Америкой ракет “Першинг” в Европе. Среди освобожденных диссидентов оказался и я. Так я стал частью большой политики. Кто б мог подумать.

1987 г. Алёна с нашим “мальчиком” – дочкой Машей в первое лето в Америке.

1988 г. Второе лето в Америке, Машин день рождения на даче в Катскильских горах. Маша – 4 года, крайняя слева (с бантом). Алёна (на переднем плане) и только три дня назад приехавшая в Нью-Йорк мама, выкрасившаяся в медно-рыжий цвет. Счастливое несоветское детство. Алёна уже ушла от меня, но мы остались друзьями. На всю жизнь.

2017 г. И взрослая Маша через тридцать лет со своей дочкой Софи.

Колумбийский университет. Нью-Йорк. Моя вторая alma mater.

1990 г. Декан Алфред Степан вручает мне диплом магистра Колумбийского университета. Теперь открыты все пути…

И вот – уже инвестиционный банкир. То есть, конечно, делаю вид, что банкир…

1991 г. Самолет, на котором я отправился вглубь Гайаны. О чем я думал? Как обычно – ни о чем.

Под крылом самолета: пилот, автор и Раф Свенски.

Плато Рорайма – “затерянный мир” Конан Дойла.

Наш лагерь на Вака-Вака-пу: индеец-проводник Ллойд, автор, Джо Коэн, Бад Рамчаран, Раф Свенски. В джунглях, как в тайге, все время какие-то звуки: что-то трещит, урчит, ломается. Правда, в тайге по утрам не кричали обезьяны.

Моем золото: проверка содержания золотого песка в аллювиальном месторож-дении. Бад Рамчаран, автор, Раф Свенски, Ллойд. И чего я вернулся в Нью-Йорк?

Я заболел малярией в лагере на Вака-Вака-пу. Когда дело приняло серьезный оборот, мои спутники отвезли меня на лодке в индейский поселок племени патамуна. Я провалялся здесь две недели в малярийном бреду. Все, что помню, – девочка, поившая меня отваром из хинина и самогоном-ромом. Хорошие были времена.

Малярия. Я лежу еще в лагере на Вака-Вака-пу.