Случайный билет в детство

Я улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй.

Глава 5.

Как я играл! Обалдеть! Зинчук нервно курит в стороне. Конечно, преувеличиваю, но гитара в моих руках жила своей жизнью. Она пела! Я понимал - это сон. Пусть. Жалко, что наяву так не смогу - на одной струне сыграть ‘Полет шмеля’. Да и никто бы не смог, на акустической гитаре-то. А я играл. Да так, что вокруг меня начали собираться шмели и кружить , жужжа мотив по-своему. Один, особо наглый, пытался мне на нос сесть. Отмахнулся от него, но шмель не унимался. Так и лез, зараза. Не выдержал и замахнулся гитарой. Кто-то панически заорал:

- Не-е-ет! - И рядом возник Савин-старший. - Только не ею!

Он попытался выхватить инструмент, но только выбил гитару из рук. Она упала на пол, гулко брякнув.

Я подскочил на постели и обнаружил лежащую на полу гитару. Это что же, я прямо с ней заснул? Получается что да. Инструмент я вчера у Генки Кима взял. Он поначалу давать не хотел, мотивируя тем же, что и Савин-старший. Тогда я сбацал ‘Испанский бой’, хоть и сбивался с непривычки, но Ким впечатлился. Попросил сыграть ещё. Немного поразмышлял. Что ему сыграть? Высоцкого? Так там петь надо. Что-то из пока не написанных? Но не хотелось присваивать себе хорошие песни. Пусть их пишут те, кто это действительно может сам, талантливо и неповторимо. Но всё же решил играть из будущих, но не наших, а зарубежных. Их не жалко. Выбрал одну из репертуара ‘Скорпионс’. Чуть изменив мелодию, сыграл, и с удивлением понял, что помню текст. Потом поклялся Генке, что гитара только для того, чтоб играть дома, а не на улице, ибо инструмент дорогой.

Я встал, сладко потянулся, поднял гитару и положил её на стол. В комнате, несмотря что на улице рассвело, было темновато и я включил светильник. На столе лежал листок с текстом. Это я вчера вечером сидел и вспоминал стихи. Но как на зло в голову лезли пока не написанные. Перелистывал учебник, в поисках подходящего произведения, но классиков учить не хотелось. Опять долго сидел, вспоминая что-нибудь эдакое, что поможет мне исправит оценку, и опять в голову лезут только те, что были ещё не известны. Плюнув с досады, выбрал один из не написанных стихов. Может и вовсе не спросят про автора. Затем взял гитару и принялся перебирать струны. В голове крутилась одна песня. Не наша, но название группы, что когда-то будет её исполнять, никак не мог вспомнить. Наиграл мотив, тихо мурлыкая слова. Затем отложил инструмент, нашел старую тетрадку с парой чистых листов и принялся записывать текст: ‘Love was never easy, but leaving you was hard…’. И тут же вспомнил, как называлась группа. Ну что ж, напишут другую песню, не обеднеют. А ‘I miss you’, я исполню Савину, пусть удивится. Красивая песня и мелодия красивая, единственная, что мне нравилась из репертуара будущей группы ‘Haddawey’. Полюбовался на текст. Блин, а что я про это скажу? Что сам её написал? Зачесался лоб, как будто на нём проступила надпись - английский шпион. Бред, конечно, но сказать, что сочинил сам, причем на самом буржуйском языке, будет явным перебором. Ниже оригинального текста принялся записывать перевод. Затем перечитал то, что вышло. М-да, коряво. Даже не то слово. Если петь по этому тексту, то гнилыми помидорами махом закидают, причем Савин бросит первым. Принялся переставлять предложения, менять слова местами, подбирая рифму, но ничего не выходило. Зачеркивания и надписи сверху больше мешали, чем помогали. Блин, как же не хватает моего ноутбука! Но он остался в будущем, то есть, его вообще пока нет.

Перечеркнув очередной вариант текста, зло отпихнул исписанную тетрадь. Выдвинул ящик и перебрал содержимое, в поисках чистых листов. Нашел чистую тетрадку, а под ней обнаружил упаковку с фломастерами. Идея! Столешница была покрыта пластиком с тусклым рисунком текстуры дуба. Достал черный фломастер и мазанул по поверхности. Отлично! Я набросал первый куплет на столешнице, затем начал править, стирая неподходящие по созвучию слова тряпочкой и заменяя их другими. Дело, более-менее, пошло на лад и через десять минут я переписал на лист готовый куплет…

Я играл и пел. Не то чтобы у меня получился шлягер, но песня звучала, хоть и немного наивно. Несколько раз сбивался с ритма и начинал заново, стараясь сыграть и пропеть чисто. Только начал в очередной раз, как в комнату зашла мама. Я не стал прерываться. Пропел до конца, чисто, нигде не сбившись и не соврав мотив. Мама удивленно смотрела, и как только я замолчал, сказала:

- Никогда бы не подумала, что у сына есть слух. Может тебе в музыкальную школу пойти?

- Не, мам, - я замотал головой, стараясь не смотреть в глаза, - я уже определился с выбором.

- И какой, этот выбор? - подняла она брови.

- Военное училище.

- Ну да, куда же ещё? Есть пошли, военный, только гитару тут оставь.

По кухне плыл аромат жареных котлет. Гарниром шли макароны, только, почему-то они не были серыми, как мне казалось прежде, а выглядели даже очень аппетитными на вид. Я ел, а мама сидела напротив и смотрела на меня. Только я отодвинул тарелку, мама спросила:

- Серёж, а кто суп сварил?