Случайный контракт

— Понятно. Подружка невесты? — Воронов рассматривает крысу, которая безуспешно пытается снова уснуть, раз тут такие угрозы. Пожимает плечами. — Ну что ж, из тех, с кем я уже познакомился, пожалуй, это действительно лучший выбор. И раз все в сборе, можем идти. Нас уже ждут.

Филипп направляется к входу в загс едва не вприпрыжку, как будто это он жених и торопится поставить в паспорт штамп. Надо будет припомнить ему этот энтузиазм, когда он придет сюда не в роли свидетеля.

— Ну где вы там? — оглянувшись у двери, прикрикивает он нетерпеливо и скрывается в здании.

— По-моему, он переживает, что один из нас может одуматься, — замечает Воронов. — Как думаешь, в ком он сомневается: в тебе или во мне?

Но времени ответить или хотя бы подумать над этим он не дает. Подхватывает меня под локоть, помогая ловко лавировать между гостями с чужой свадьбы. Такие счастливые лица… Я невольно замедляю шаг, наблюдая за ними. И новобрачные улыбаются, и их гости. Все им желают долгих лет жизни. Так трогательно.

— Жаль, не догадался взять с собой побольше визиток, — говорит Воронов, рассматривая эти счастливые пары. — Столько потенциальных клиентов.

Смотрю на него с улыбкой и понимаю, что он это всерьез. Не знаю, может быть, это нервное и меня просто настигает откат, как всех новобрачных, но я начинаю смеяться. Воронов одобрительно улыбается и пропускает меня вперед в загс.

Я здесь впервые. Свадьбы, на которых я была, — выездные. Суетно, жарко, как и на улице, много людей и уныло. На потолке и стенах много несуразной лепнины, как будто молодоженов готовят отправить не в светлое будущее, а на лекции про старину.

— Может, потренируемся? — неожиданно предлагает Воронов.

— Клясться друг другу в верности и любви?

Я силюсь припомнить, делают ли это на простой росписи. На выездных свадьбах да. А тут, кажется, просто ставишь подпись, и все.

— Это тоже неплохо, — соглашается Воронов, — но я не спешу, можно и позже. Я имею в виду поцелуй.

Он отводит меня чуть в сторону. Слегка склоняется, чтобы слышала только я. Тут действительно шумно, поэтому я ничего не имею против, даже когда мы практически соприкасаемся с ним.

Меня окутывает запах его парфюма — чуть терпкого, с горьковатыми нотками, которые очень хочется разобрать. А еще его дыхание, когда он вкрадчиво шепчет на ухо:

— Помнишь, мы договаривались, все должно выглядеть достоверно? Вот я и подумал: может, тебе нужна тренировка? Если что, я в твоем полном распоряжении.

— Уж с чем с чем, — говорю я, — а с поцелуем я справлюсь!

Он слегка усмехается. Сама слышу, что мой голос звучит немного воинственно, но это потому, что я готова к сопротивлению с его стороны или к какой-то уловке. Уверена, что он настоит, попробует сорвать поцелуй под таким шикарным предлогом, и…

— Верю, — роняет он просто.

И отодвигается от меня. Обернувшись, он что-то высматривает в толпе. Потом берет меня за руку и куда-то ведет.

— Вы с нами? — спрашивает, когда мы проходим мимо Филиппа. — Или ты принес крысу в загс для своих личных целей?

— Да мне бы сначала сестру пристроить, — отвечает мой брат и косится на Ириску. — Хотя кандидатура отличная: мало ест, много спит и молчит.

— Понимаю, — кивает Воронов. — Я тоже такую искал. Даже сходил за ней к свахе.

Филипп смотрит на меня. На Воронова. И едва не крутит у виска пальцем — мол, ты что, правда веришь, что с ней все так и будет?! Но то ли замечает мой взгляд, то ли просто вспоминает, на чьей должен быть стороне, потому что хоть и с сочувствием, но спрашивает иначе:

— А потом что случилось? Утратили веру в мечту?

— А потом… — Усмехнувшись, Воронов сжимает мои пальцы сильнее. — Потом я встретил твою сестру и одумался.

Ох, меня даже тронуло это признание. А брата нет. Не ожидала, что он такой черствый чурбан.

— Ну да, — говорит он, — крыса брачный контракт не подпишет. Да и на штраф ее не раскрутишь. Скука.

— Тоска, — соглашается Воронов.

— Штрафы в контракте прописаны не для того, чтобы кого-нибудь на них раскрутить, — вступаю я в разговор. — А чтобы избежать некоторых… щекотливых моментов.

Мой жених окидывает меня внимательным взглядом и терпеливо мне поясняет свою позицию касательно щекотливых моментов:

— Когда дороги нет, ее просто не указывают на карте. А если она обозначена, пусть даже запутанная и с ухабами, значит, хотя бы теоретически проехать там можно.

Его самоуверенность меня поражает. В приятном смысле тоже — про себя признать можно. Это хорошо, когда мужчина знает, чего хочет, и четко идет к своей цели. Это я всегда одобряю. Но тут-то цель я, так что в этом случае меня никто не упрекнет за двойные стандарты.

— Мечтать ты можешь о чем угодно, — говорю я с улыбкой. — Но это не значит, что мечта воплотится.

— Знаешь, — говорит он с ответной улыбкой, — все, что нас окружает, — это чья-то мечта. Которая однажды сбылась.

Он толкает дверь, явно намереваясь войти.

— Подождите! — Я дергаю его за руку и под натиском взгляда сама себя поправляю: — Подожди, так мы не договаривались! Это же фиктивный брак. А ты в открытую сообщаешь, что хочешь со мной переспать.