Случайный свидетель

Винс отодвигает свернутые столовые приборы в сторону, затем смотрит на меня. — Итак, ты чувствуешь себя так комфортно на всех своих свиданиях?

Я не могу не закатить глаза. — Это не свидание, помнишь? Я не могу тебя огородить, — шучу я, но только немного. Мне это немного не нравится. Это еще одна причина убедиться, что он больше меня не поцелует. Я даже не знаю, почему согласилась на эту чушь.

Нет, это неправда.

Этот чертов взгляд на уязвимость.

— Обычно я гораздо более спокойная, — сообщаю я ему, приподняв брови.

В его глазах появляется игривый блеск, когда он говорит: — С Брэдфордом?

— Нет, мы так и не встретились. Я пыталась ему позвонить… той ночью, но… Я прочищаю горло. — Ну, я, очевидно, отвлеклась.

Винс не впечатлен моим вкусом в отношении парней, что довольно забавно. — Что ты вообще нашла в этом парне?

Сейчас это кажется глупым. Я не могу этого объяснить. Вздыхаю и пожимаю плечами, надеясь, что этого достаточно.

Его брови взлетают вверх, и он не выглядит полностью удовлетворенным, но не давит. — Ты все еще хочешь позвонить ему?

— Если бы я это хотела, меня бы здесь с тобой не было, — честно говорю я ему.

— Иногда он все еще наблюдает за тобой на уроках.

Хмурюсь и засовываю соломинку в чашку, отпивая диетическую колу. Я не заметила ни капли интереса от Джейса с тех пор, как Винс занял место рядом со мной, так что не могу себе представить, что это правда. Кроме того, не-свидание или свидание-свидание, это кажется странной темой разговора.

— А как насчет тебя? — любезно отвечаю я. — Не встречаешься с гаремом других девушек?

Он улыбается, качая головой. — Только ты.

Это меня радует, даже если не должно радовать.

Раньше, чем я ожидала, официант приносит наши салаты, и, к счастью, у нас есть что-то еще, на чем можно сосредоточиться. У меня есть целый ряд вопросов, которые я хотела бы ему задать, но знаю, что не должна, и инстинкт оттолкнуть его все еще довольно силен.

Его телефон зазвонил, когда он уже доел салат, но он не ответил.

Тишина громче, чем я ожидала, но она гораздо комфортнее, чем я могла бы подумать. Мне нравится наблюдать за ним, когда он не замечает. У меня есть вопросы о нем, которые не могу задать, и в эти тихие моменты я ищу ответ.

Как кто-то может сделать то, что он сделал, а потом продолжать жить своей жизнью? Мы одного возраста, и я даже не могу представить, что в моих руках окажется чья-то жизнь, не говоря уже о том, чтобы отнять ее. Одна лишь вероятность того, что Винс угрожает моей семье, была выше моих сил — как он справляется с тяжестью вины? Разве он не чувствует ее? Разве она не давит на него, когда он лежит ночью в постели, пытаясь заснуть?

Делал ли он это раньше?

Сделает ли он это снова?

Он монстр?

Заметив мое серьезное настроение, Винс спрашивает: — У тебя там все в порядке?

Я смотрю на него, кивая, но не хотела, чтобы мой разум блуждал там. — О чем ты больше всего жалеешь? — спрашиваю я его.

Слышу, как его вилка падает на тарелку с салатом, но не поднимаю глаза. Я ожидаю, что он скажет мне, что уже знаю, или разозлится, что подняла эту тему. Если бы помогла убить кого-то, я бы, наверное, не хотела, чтобы кто-то поднял эту тему на свидании.

Я не ожидаю, что он скажет как ни в чем не бывало: — Что родился.

Широко раскрыв глаза, я резко поднимаю взгляд на него. Он не выглядит особенно подавленным, как можно было бы ожидать от человека, который говорит что-то подобное. Он делает глоток своей газировки, как будто его это не беспокоит.

— Родился? — спрашиваю я. — Это твое самое большое сожаление.

— Родиться в той семье, в которой я, в частности, — говорит он, кивая еще раз. — Но если бы дело дошло до того, родиться у них или не родиться вообще, я бы не выбрал первое.

Немного ошеломленный, я говорю: — Ух ты.

Он пожимает плечами, не собираясь извиняться.

— Ты, должно быть, действительно их ненавидишь, — говорю я, чувствуя себя неловко из-за такой формулировки, но что еще могла предположить из того, что он только что сказал?

— Я не ненавижу их. Это просто… ловушка. Тюрьма. В наши дни и в этом возрасте большинство людей не имеют пути, намеченного для них еще до их рождения — до того, как их даже зачали. Большинство парней могли бы сидеть здесь с тобой сегодня вечером и называть это свиданием. Они бы не встретили тебя так, как я. Они могли бы быть нормальными, предложить тебе все, что им вздумается. У меня нет такой свободы.

Я удивлена его открытости, даже если не понимаю всего этого. — Ты думаешь, твоя семья меня не одобрила бы?

— Неважно, даже если бы они это сделали, — просто говорит он. — Я бы никогда не позволил им встретиться с тобой.

У меня в животе завязывается узел. — Никогда? Даже если мы… перейдем от «не-свиданий» к делу и на самом деле….?

Он уже качает головой, но выглядит немного грустным. — Этого не может быть.

Во мне вспыхивает искра гнева. — Почему? Никто в твоей семье не ходит на свидания ?

Вместо ответа он спрашивает: — О чем ты больше всего сожалеешь?