Случайный свидетель

Мой живот кувыркается, когда я ерзаю на своем месте, оглядываясь на дверь. Моя предыдущая мысль о том, чтобы бросить все, возвращается, но учительница уже стоит перед классом. У нас сегодня контрольная, и если она увидит, что меня нет, она может не позволить мне ее пересдать.

В любом случае, я не смогу сосредоточиться, если рядом со мной будет сидеть Винс.

Обычно он не садится рядом со мной, и у нас есть закрепленные места, поэтому я жду, пока появится парень, который обычно сидит здесь, или учитель что-нибудь скажет по этому поводу.

Минуты тянутся как часы, прежде чем учительница говорит всем успокоиться. Она приносит стопку скрепленных степлером бумаг и начинает пересчитывать людей в каждом ряду, передавая их обратно. Я жду, когда она заметит Винса рядом со мной и что-нибудь скажет, но если она это делает, то ей, похоже, все равно.

Пока тесты сдаются, я осмеливаюсь взглянуть на Винса. Он не смотрит на меня, но, должно быть, чувствует мой взгляд на себе, потому что поворачивается, чтобы встретиться со мной взглядом.

Немедленно отрываю взгляд, опуская его на свою бумагу. Я тереблю скрепленный уголок и бесцельно провожу пальцами по краю. Пытаюсь посмотреть на него краем глаза, затем стараюсь остановить подпрыгивание ноги под столом.

Жгучий вопрос, который не переставал крутиться у меня в голове последние несколько дней, снова возникает: почему Винс был в том доме? Он ли был ответственен за пожар? Он… хотел, чтобы мои соседи умерли? Он их убил?

Почему я молчала?

Я пытаюсь сосредоточиться на тесте, но не могу осилить даже первый абзац.

Отодвигая стул и хватая бумагу, я пробираюсь к передней части класса. Учительница поворачивается, пораженная, так как я должна была только поднять руку.

— Кажется, меня сейчас стошнит. Мне нужно сходить к медсестре.

Должно быть, это видно по моему лицу, потому что она не спорит, а просто кивает головой, ее глаза с долей беспокойства изучают мое лицо. — Хорошо.

Я тороплюсь обратно к столу, чтобы собрать вещи. Избегаю смотреть на него, но чувствую на себе тяжелый взгляд Винса, когда убегаю.

Мне все равно. Я не могу. Все, чего я хочу, это убраться к черту из этого класса и никогда больше не видеть Винса Морелли.

Глава третья

Макароны прилипают к кастрюле, и я проклинаю сломанную посудомоечную машину. Мытье посуды вручную — это самое ужасное, и я никогда не чувствую, что она достаточно чистая.

Скривившись, я хватаю губку и нехотя стряхиваю макароны, оттирая оставшиеся после них кашицеобразные остатки лапши.

Это был очень-очень длинный день.

После школы мне пришлось забрать братьев и сестер и присматривать за ними всю ночь, пока мама работала. Потом она пошла к своему парню, так что мне пришлось уложить их обоих спать. Это не редкость, так как мама много работает допоздна, но я так измотана, что даже просто тащиться через комнату кажется тренировкой — заставить их есть и делать уроки, не ссорясь, было слишком.

Мне сегодня нужно поспать.

Часть меня думает, стоит ли мне просто подойти к Винсу и покончить с этим. Если бы я могла сделать это в школе, я бы чувствовала себя в большей безопасности. Я не уверена, сколько еще игр в кошки-мышки выдержат мои нервы, и в конце дня я могу фактически подвергнуть опасности свою семью.

Тревога щекочет мне спину от этого мрачного осознания. Если Винс и тот другой парень убили моих соседей, что помешало бы им сделать то же самое с нами? Они могли бы планировать сжечь наш дом, пока я стою здесь и мою посуду.

Я бросаю губку в раковину, опираясь всем телом на ее край, в то время как мои плечи опускаются, а голова падает вперед.

Мне нужно перестать думать об этом. Я свожу себя с ума, и сейчас я ничего не могу с этим поделать.

Я едва замечаю движение позади себя, и меня толкают вперед, мое бедро больно ударяется о стойку. Кто-то толкает меня в спину, одной рукой аккуратно прижимая обе мои руки к телу, а другой зажимая мне рот, чтобы я не закричала.

Осознанный ужас пронизывает мои кости, и я не могу двигаться, не могу думать — на целую секунду все останавливается.

Затем я начинаю брыкаться, отступая назад, пытаясь ударить головой нападавшего.

Моя голова не касается ничего, но, воспользовавшись моим движением, он быстро перемещает руку, удерживающую мои, сжимая ее на моей шее и снова притягивая меня в болезненное положение.

Мои руки летят к его, впиваясь пальцами в кожу, когда я инстинктивно пытаюсь оторвать их от своего горла. Это только усиливает его хватку, поэтому я прекращаю бороться, боясь, что он сломает мне шею, и сосредотачиваюсь на том, чтобы взять себя под контроль. Я заставляю себя замолчать, в знак сотрудничества. Мне нужно посмотреть, кто в моем доме, чтобы понять, есть ли у меня шанс. Если это Винс, я могу выбраться живым. Если это какой-то лакей и Винса там нет, я, вероятно, уже мертва.

Я отсчитываю шесть секунд, прежде чем он наконец заговорит. — Ты закончила?