Слуга Божий

Однако запах словно бы ослабел. Мертвые колебались. Молитва их не испугала, но они знали, что к нам может явиться Ангел. А уж он для них был страшнее всего. Он вверг бы их на самое дно адовой глотки, откуда печальное полубытие на земле казалось бы истинным раем. Откуда же умершим знать, что мой Ангел не слишком охотно приходит на помощь? В мыслях я даже допускал, что на самом деле он такой же сукин сын, как и я, – и потому старался не испытывать его терпения.

Я молился. Слова текли из меня, словно чистый, прозрачный ручей. Я полагал, что именно так должен был молиться Господь наш перед тем, как сошел с Распятия и покарал грешников огнем и мечом. Наконец я почувствовал, что мертвые отступают. Они отказались от охоты, и лишь миг еще я ощущал в своем сознании их боль и тоску о потерянной жизни.

Я не знал, что это за мертвые и почему не познали они милости небес или проклятия адского пламени, почему продолжают влачить свое существование на земле. Не раз и не два читал я споры теологов на эту тему, но ни одно из объяснений не могло меня удовлетворить. Да ведь мы – инквизиторы – не люди мысли. Мы – люди действия и оставляем другим шанс доказывать законосообразность наших поступков. Ясно было одно: против мертвых нет средства. Разве что выступить против них, вооружившись реликвиями и благословениями, но и это не всегда помогало. Очень удачно еще, что мертвые предпочитали держаться мест, забытых Богом и людьми, – таких, например, как Сареваальд. Никогда их не видели там, где обитает много народу. Быть может, именно такое одиночество и придавало им сил? Как знать…

Но когда я почуял мертвых, то понял все. Я догадался, отчего прекрасная Элия и ее товарищи спускаются в подземелья Сареваальда, и был почти уверен, что же они несли в тяжелом свертке. И признаюсь: все угрызения совести, какие могли быть у вашего нижайшего слуги, мгновенно испарились. Теперь я уже знал, что совмещу приятный заработок у Кнаппе с обязанностями инквизитора. Это была очень утешительная мысль, поскольку, служа тупому мяснику с набитым золотом кошелем, я ощущал себя не в своей тарелке. Но таков уж наш мир, в котором люди благородные, честные и направляемые порывами сердца (и, скромности для, промолчу, о ком здесь речь) терпят беды, а всякие негодяи, мошенники и обманщики живут в достатке.

Единственным моим утешением могли бы стать слова Писания: «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому в Царствие Божие»[17].

– Мы почти на месте, – хмуро сообщил Курнос. – Где-то здесь они все… – замолчал он на миг и добавил: – Недалеко от нас.

– Ха, – вздохнул с облегчением Первый.

Я знал: он утешается мыслью, что вскоре придется иметь дело с людьми. С конкретными персонами из плоти и крови, которых можно ткнуть мечом либо кинжалом, поломать им кости или отрубить голову. Я не хотел его разочаровывать, однако знал, что за этими стенами мы можем повстречать не только людей. Но – а что же делать? Если уж встали мы на сию стезю – придется идти до конца.

– Проверь, – приказал я Первому.

Первый припал к стене и раскинул руки. Сейчас он казался распятым на камне. Вошел в транс, и внезапно глаза его закатились, обнажая белки. Что-то бормотал под нос, пальцы вбил в стену с такой силой, что закровили, – а слюна, смешанная с кровью, сочилась из его рта. Наконец Первый обмяк, словно груда ветоши.

– Видел, – прошептал с трудом. – Если пробьем здесь… – прервался и закашлялся опять.

– Ну! – подогнал его.

– Будем в зале, где и они… и будем в нем сверху.

У нас имелась кирка, но думать, что никто не услышит, когда станем ковырять эту старую толстую стену, было бы опрометчиво. Можно, конечно, пойти по коридору дальше, но я голову готов был дать на отсечение, что там скрывались еще какие-то неожиданности. Например, мертвые могли явиться снова. В конце концов, пока что нам сильно везло. Элия и ее товарищи наверняка двинулись коридором, что вел вниз, однако они были хранимы от зла, которое таилось в этих стенах. На нас же оно могло обрушиться в любой миг. А я ручаюсь: вы и знать бы не захотели, как выглядит нападение мертвых.

Значит, Второму следовало пробить для нас туннель – и об этом я ему сообщил.

– О, пожалуйста, – простонал он. – Только не это. Мордимер, дружище, ну пожалуйста.

О мой Бог, на какие же чувства его пробило! «Дружище»? Нет, близнец, мы с тобой не друзья, а даже если бы и были – я все равно отдал бы такой приказ. Хотя прекрасно знал, что Второй может погибнуть. Конечно, он владел некоторой силой, но ограничением для всякого, у кого есть сила, остается одна простая вещь: примени ее, и ты можешь погибнуть. По крайней мере, когда используешь ее с таким напряжением. А я велел Второму зачерпнуть из самых глубин тела и разума. Из самого ядра, сути и центра его силы.

– Начинай, – приказал я холодно.