Слуга господина доктора

Когда я сейчас рассказываю о Студии – без охоты и без чувства, я понимаю, что попал в разбойничий вертеп, каким, по существу, является любой театр, и театр самодеятельный в том числе. Но тогда, будучи новичком на этой земле, я всем сердцем воспринял студийную мораль, и степень моего очарования Студией поначалу могла сравниться только с горечью обиды в конце. Все лучшее, все моральное в моем сознании неукоснительно было связано с театром – искусством, раскрывающим истину души и делающим ее доступной другим людям. Мне казалось, что в своем юношеском одиночестве я могу соприкоснуться с родственными натурами, лишь истекая драматической кровью.

Как оно обычно бывает в тоталитарных сообществах, глава нашего театра – Ярослав Ярославович Крайний – двадцативосьмилетний антисемит с прокуренными, тусклыми, злыми глазами присовокупил к своей украинской фамилии титул “Мастер”. Театр «Теамас» (Театральная Мастерская) тайно назывался “Исповедь”, девочки Наташа и Инна – “худсовет”. Иерархическое деление внутри коллектива подразумевало три градации – “стажер”, “кандидат в члены Студии” и “член Студии” – предел роста, которого достигали немногие сдюжившие. Надо всеми нами был властен “Устав” – причудливый свод законов, составленный Мастером и утвержденный “художественным советом”. Я сожалею, что этот документ стал для меня недоступен, и мне придется натужно вспоминать красноречивые нелепицы, из которых он состоял.

Начинался он с апологии Вахтанговского принципа студийности и цитат Экзюпери, по сказке которого Ярослав Ярославович поставил прелестный спектакль. Мораль “Исповеди” понуждала стажеров, кандидатов и членов Студии общаться друг с другом “от сердца к сердцу”, содействовать “приручению” друг друга, обо всем наушничать Мастеру, не курить и не пить. Самому Мастеру в виде исключения было дозволено курить и пить, что, правда, законодательно оговаривалось. Студия объявлялась “театром Нового Типа”, сравнивалась с монастырем, цель жизни была в служении человечеству. При этом человечеству возбранялось входить в обстоятельства Студии, и всякий, проявивший интерес к нашей деятельности в степени большей, чем предполагал Устав, объявлялся “врагом Студии”. Врагами Студии становились упорствовавшие в деле приручения и косневшие в эгоизме. За все проступки Устав предполагал Драконову меру – немедленное исключение из актерской группы и присвоение статуса врага. Устав запрещал также менять прическу, читать книги и посещать самодеятельные и профессиональные спектакли “без творческой необходимости и разрешения художественного совета”.

Мистериальная келейность студийного быта совпадала с моими представлениями о морали. Главное, чем я казнился, было равнодушие к миру (так как более всего меня занимали собственные проблемы), неистребимая порочность, шлейф которой я тащил из пубертата, а также тщеславие, руководившее моими поступками как в общественной, так и в частной жизни. Мне казалось, что выход тут один – спать в гробу, постигать мир в молчании и думать о смерти. Я не мог поделиться этой программой с родителями, думаю, что на этот раз меня бы не поддержала и сестра. Оставалась паллиативная мера – зажить монахом в миру, избрав Студию с Уставом пожестче. Пролистывая собственный “творческий дневник” – коричневую тетрадь за девяносто восемь копеек, я обнаружил личный, потайной Устав, созданный по мотивам всеобщего. Это небольшой текст, не имеющий художественного значения, но он, я думаю, прояснит Тебе тогдашний строй моих чувств и мыслей.

Устав стажера «Теамас» Ечеистова А. Е.

Арсений Ечеистов обязан неукоснительно соблюдать Устав «Теамас».

Все силы Арсений Ечеистов должен направлять к цели стать хорошим человеком, цели, необходимой для осуществления сверхзадачи Студии – создания театра Нового Типа.

Арсений Ечеистов не смеет раздумывать над выбором между Студией и бытом, невозможны никакие компромиссы.

Арсений Ечеистов обязан ежедневно работать над исправлением и устранением духовных и физических пороков и недостатков.

Арсений Ечеистов обязан рушить все комплексы и условности, мешающие его творческой деятельности и “приручению”.

Арсений Ечеистов должен быть примером для стажеров, помогать им понять высокое предназначение Студии.

Арсений Ечеистов не смеет хамить студийцам, допускать панибратство в отношениях со стажерами.

Арсений Ечеистов обязан изживать наигрыш в жизни и на сцене.

Арсений Ечеистов не смеет не замечать фактов зазнайства, лжи, лицемерия, ПРЕДАТЕЛЬСТВА на сцене и в жизни, пусть даже это будет стоить ему карьеры или здоровья.

Арсений Ечеистов обязан работать с максимальной отдачей, инициативой, приступать к работе над ролью в тот же день, как ему поручат ее исполнение, обязан готовиться к творческому дню задолго до начала занятий.

Арсений Ечеистов должен быть требователен к партнеру, но для этого сам должен быть готов к репетиции на 100 процентов.

Судьями сценической деятельности Арсения Ечеистова являются: Арсений Ечеистов на 49,5 %, Студия и Мастер «Теамас» на 49,5 %, зрители – 1 %.