Слуга государев

— Шляхта балует, государь! — кивнул на невидимых врагов Гришка: Почуяли шведскую руку…разладились грабежами.

Меншиков не выдержал и встрял в разговор. Лукаво посмотрев на Гришку и беззлобно подначивая его, он усомнился:

— А что, про черного всадника в тех местах попусту балакают?

— Отчего ж попусту? Видал я его! — серьезно ответил Григорий, не желая поддаваться на провокацию приятеля.

— Да ну?

— Вот те и ну!..

— А чего ж не привел-то, али око видит да зуб неймёт?

— не унимался подшучивать Меншиков, не желавший делать из Гришки героя.

— Ймёт-неймёт, дайте срок — разберемся! Вот француза этого тот всадник трижды извести хотел! — Гришка оглянулся на Шарля. — И решил я сначала сопроводить, его к тебе, государь. Вроде, как посланник он…

Де Брезе, поняв, что речь идет о нем, протянул свои оставшиеся проездные документы:

— Chevalier de Brézé! Le Roi de France Louis Quatorze m’a envoyé apprècier la situation.

Петр кивнул Монсу, и тот, взяв бумаги, перевел:

— Это паспорта на въезд. Король Франции Людовик Четырнадцатый посылает оного дворянина в качестве наблюдателя! И зовут его шевалье Шарль де Брезе..

Меншиков, хрюкнув в рукав, язвительно заметил:

— Да уж, без энтого француза мы войну точно продуем! Куды ж нам, нерадивым, без этакой опоры!

Де Брезе стоял в растерянности, но собравшись с духом решил вступить в разговор и рассказать о потерянном тубусе с личным письмом Людовика, но Воронов опередил друга. Пытаясь представить де Брезе в самом выгодном свете, он в запальчивости ответил Меншикову:

— Ну, опора — не опора, а супротив десятерых шведов он один не побоялся выехать вызволять меня из полона!

— Ох, мин херц! Никак, соглядатая прислал Людовик! А? — не успокаивался Меншиков, недобро глядя на француза.

Петр, который снова вернулся к столу и склонился над картой, затянувшись трубкой, поднял голову.

— Соглядатая, говоришь? — с сомнением переспросил он. Он уже знал, как ему поступить с французом.

— Гришка! — окликнул он Воронова. — Бери француза и дуйте в первый редут! Вот там пущай и глядит! Как швед пойдет, без команды — от туда ни на шаг! Иди сюда, смотри, — Петр пригласил к столу Григория и Шарля.

Оторвав пуговицы с мундира Репнина, он расставил их на карте в виде буквы «Т», затем ткнул концом обкусанной трубки в карту:

— Это должно рассечь неприятельские колонны. Маневрируя, Карл подставит фланги под ваших стрелков!

— А стрелков то сколь в редуте-то?

— Три сотни не считая артиллерии! Главное — удержаться как можно дольше. И расчленить шведа!..

— Расчленить, значит! Это с трестами душами-то? — переспросил Григорий.

Петр строго оборвал его:

— Да не скалься ты! Знаю, долго не продержаться! Но отойдете только по команде. Как совсем жарко станет — труба заиграет — перейдете во второй редут.

— Ну пойдем… расчленять! — тронул Шарля за локоть Гришка, укоризненно посмотрел на Меншикова и вышел из шатра. За ним последовал и Шарль.

Уже стемнело, но лагерь продолжал жить своей суетливой жизнью при свете костров. Друзья подошли к первому редуту, напоминавшему маленький ромбовидный бастион с выходом в тыльной части. В нем солдаты уже установили две пушки и гаубицу.

Гришка, сделав знак подождать, куда-то исчез, и Шарль сел возле одной из пушек. Да, прием у русского царя он запомнит на всю жизнь. Этот тяжелый взгляд, быстрая страстная речь, выходка с пуговицами… Впрочем, она никого не удивила. Все-таки русские очень странный народ. Услышав конское ржание, француз повернул голову — рядом с редутом по направлению к лагерю проехали два всадника.

Вскоре вернулся Григорий и принес горшки с едой.

Один из них он протянул Шарлю.

Глава десятая

Наступила ночь. Но Петр еще не ложился, держал совет с генералами. Все понимали, что со дня на день будет генеральное сражение. Шведов почти каждый день беспокоили мелкими атаками. Они были вынуждены даже траншею прорыть — отгородится от набегов русских на свои аванпосты. Но самым горьким поражением было то, что в Полтаву пробилось подкрепление русских в тысячу штыков, да еще и с припасами. Все это снижало шансы Карла на легкую победу. Оставшись зимовать и послушавшись совета гетмана Мазепы, сулившего легкую победу над Полтавой, шведский король рассчитывал, что найдет в городе и припасы, и зимние квартиры. Но Полтава выстояла. Снабжение армии было из рук вон плохим. Обоз пополнялся раненными и больными. Численность армии таяла. Предприняв очередную попытку взять крепость, и потеряв почти полторы тысячи человек убитыми, Карл отказался от дальнейших попыток штурма и выжидал, надеясь на генеральное сражение.

Полог царского шатра откинулся, и появился начальник караула. Не решаясь отвлекать государя, он обратился к Меншикову, стоявшему у входа:

— Ваше сиятельство!

— Ну, чего тебе? — Меншиков оглянулся на вошедшего. За его спиной, в открывшемся просвете, он увидел силуэты двух всадников. Офицер мотнул головой в их сторону:

— Там поляки. От короля вроде… с письмом каким-то!