Слуга отречения

В кармане косухи тихонько завибрировал мобильный; парень вытащил его, рассеянно провёл большим пальцем по дисплею – и внезапно вздрогнул, как от пощёчины, разом меняясь в лице.

* * *

– Всё со мной будет хорошо, Верена, – улыбнулся Алекс, грея пальцы о стенки пузатой, как маленький мячик, чайной кружки; видно было, что его познабливает. – Зря ты примчалась.

Он всё ещё выглядел очень слабым. Лицо было непривычно осунувшимся, щёки ввалились, как у глубокого старика, под глазами залегли тёмные круги, и на болезненно бледных, покрытых недельной щетиной скулах горели лихорадочные алые пятна.

– Я же целую неделю ничего не знала! Я же… я только видела в новостях… И всё… почему вы мне ничего не сказали? – Верена порывисто обняла мужчину и тут же отстранилась, присела на жёсткую деревянную табуретку, отворачиваясь к окну, и стала смотреть во двор поверх маленькой, стоящей на широком деревянном подоконнике микроволновки, чтобы ни Алекс, ни Пуля не увидели её глаз.

Выходящее в тесный дворик окно было открыто, и из него лился сырой и прохладный, слабо пахнущий речной водой воздух. Стены близко стоящего дома напротив были выкрашены бледно-жёлтой краской; с висящего под противоположным окном кондиционера с еле слышным звоном равномерно капала на асфальт вода. Сквозь короткую тюлевую шторку в чёрный горошек на покрытый потёртым жёлтым линолеумом пол и на белую кафельную плитку на кухонном фартуке падали золотистые прямоугольники солнечного света. Свисающая с непривычно высокого побелённого потолка круглая стеклянная лампа на длинном шнуре, похожая на перевёрнутую салатницу, едва заметно покачивалась от порывов залетающего на кухню ветра.

– Потому что тебе ещё рано ввязываться в битвы. Ты ещё почти ничего не умеешь, Верочка, – Пуля отвернулась от обшитого серым пластиком кухонного шкафчика с алюминиевыми ручками и озабоченно посмотрела на Верену. Голос женщины внезапно сделался очень серьёзным. – Ты освоила только пару простейших приёмов… стоит тебя всерьёз атаковать кому-нибудь из них, кто способен использовать технику стяжки, да даже замкнуть на тебе банальную энергетическую дугу – и тебя просто убьют, знаешь ли. Это не шутки!

«Ты напал первым, мотылёчек…»

Верена опустила голову, уставившись на свои босые ноги, елозящие по пёстрому мягкому ковру под кухонным столом, и потёрла пальцами виски, которые вновь прокололо резкой неожиданной болью. Она так ничего им и не рассказала. Алексу в его нынешнем состоянии ещё только этого не хватало сейчас услышать…

А самое главное – Верене было стыдно. Жутко стыдно за свою самонадеянность. Она обязана была позвать Алекса или хоть кого-нибудь из старших ни-шуур. Она сама рвалась снять с себя шлейку – ребячество, дурь… Она действительно чудом осталась жива…

– А почему ты вообще сейчас в Петербурге, Алекс? – спросила Верена, чтобы сменить тему. – Почему не в Сиднее, с Дианой рядом?

– Мой дом – моя крепость, – Алекс с трудом поднялся, снял с висящей на стене никелированной сушилки чистую чашку и поставил её на стол перед Вереной. – Искра меня и так прилежно навещает каждый вечер после работы. К счастью, у неё там в школе гибкий график, так что семь-восемь часов разницы во времени почти и не проблема…

Мужчина дотянулся до кнопки стоящего рядом с хлебницей портативного комбайна, тот послушно зажужжал, и кухня тут же наполнилась запахом свежесмолотого кофе.

– А мне тут просто легче будет восстановиться, Верена. Здесь под фундаментом выходит к поверхности один довольно мощный энергетический канал, который до сих пор окончательно не затянулся. Пробитый самым обычным человеком, между прочим, – Алекс хмыкнул. – Не то чтобы тот, правда, сам когда-нибудь понял, что именно он сделал…

– А разве такое возможно? – спросила Верена, наматывая на палец светлую прядь.

– Пару сотен лет назад этот дом принадлежал одному немецкому аптекарю, который в свободное от работы время немного баловался алхимией, – объяснил Алекс, наливая ей кофе. – У него целая лаборатория была здесь в подвале… днём он делал в ней лекарства, а по ночам устраивал спиритические сеансы и упражнялся в приобретении подлинного видения. Мы с ним дружили немного, со стариной Вильгельмом… сначала с ним самим, потом уже с одним из его сыновей, пока тот не сбежал в Германию после революции. Тогда вообще было очень интересное время… с одной стороны, почти все увлекались точными науками, с другой – повально болели играми в мистику…

– Говорили, что этот Пель держал у себя грифонов… – Пуля задумчиво обмакнула в чай последний кусочек печенья, потом встала, подошла к забитой грязной посудой раковине и отвернула кран.