Слуга Пиковой дамы

Вот только… Это все же больно. Ненормально, неправильно, но… Он почему-то не хотел ее отпускать. Он ненавидел ее мир, но боялся представить себя без нее. Не чувствовать ее присутствия, не замечать ее краем глаза, избавиться от этого давящего жуткого вульгарного оттенка красного, заливающего все кругом. Без нее он останется один. Безгранично, навсегда. Эта мысль мучила его, вызывала какое-то тянущее чувство тоски, предощущение потери. Странная навязчивая уверенность, что с уходом Пиковой Дамы он потеряет что-то важное…

Но нет. Это все глупости, его обычная жалкая слабость. Он просто придумывает для себя новые причины, чтобы остаться прежним. Ничтожным и мелким. Нет. Его ждет новая жизнь, о которой он столько мечтал. Пусть сейчас все эти прошлые фантазии помнятся смутно, но цель осталась. И он почти ее достиг. А Пиковая Дама…

Впервые за последние дни он улыбнулся в темноту чужой комнаты. Почти счастливо, победно. Ему осталось лишь загадать желание. Свое собственное. Добытое с таким трудом, выстраданное. И в тот миг, когда он произнесет его, ему удастся увидеть лицо Дамы. Разглядеть ее черты, исполнить и это тайное, истинно сокровенное желание.

А ведь он столько раз пытался себе представить ее. Рисовал в своем воображении ее черты. Через боль и страх, сквозь холод, даже сквозь противный, заливающий все алый свет. Да хотя бы ради того, чтобы всего один раз заглянуть в ее глаза, стоило пройти весь этот путь. И можно ведь больше не ждать. Можно сделать это прямо сейчас!

Он решительно поднялся на ноги, пока прежние сомнения и слабость не вернулись, не помешали сделать то, к чему он так стремился. Достал из кармана карту. Ее карту. На миг всмотрелся в нарисованное плоское, неживое лицо Дамы Пик. Нет… Она не может быть такой… Вульгарной, нарочито вызывающей, неприятно обычной. Она другая. Такая, какой он чувствовал ее все эти дни. Царственная, холодная, необычайно опасная и сильная. И потому прекрасная.

Он повернулся туда, где чувствовал все это время ее присутствие. Только алый свет и некая расплывчатая фигура в нем, как в тумане. Но теперь уже ненадолго. Он поднял карту в вытянутой руке так, чтобы изображение оказалось на уровне глаз. И громко, как ему казалось, четко и твердо произнес свое желание. Простое. Короткое. Давно вызубренная легкая и быстрая фраза.

Я хочу, чтобы тот, кого я ненавижу больше всех, исчез. Сказал, и… Будто что-то лопнуло внутри. Напряжение, страх, боль… Все будто разлетелось прочь мелкими брызгами, как разбитое стекло старого зеркала. Алые всполохи потухли, в мир вернулись реальные краски. Темнота чужой комнаты, слабый свет фонарей с улицы, пробивающийся в окно. И фигура напротив. Женская, хрупкая, такая живая и… обычная?

Он замер на месте, заново сживаясь с вернувшимся на круги своя миром. Впитывал его в себя, вспоминал, заново осознавал. И все это время не отрывал глаз от нее. От Пиковой Дамы, ждущей его всего в паре шагов, так близко…

А потом она оказалась рядом. Совсем иначе, чем раньше. Не подавляла, не унижала и не пугала. Больше она не несла холод и страх. Только тепло. Почти человеческое. Такое нужное, желанное. Нежное прикосновение пальчиков к его щеке, от которого замерло на миг сердце, еле заметный вздох, касание губ, одновременно ласковое и страстное… Он увидел ее лицо. Так близко, так точно. Он был счастлив. Он любил ее. Как никого и никогда. И…

Дама исчезла. Он даже не успел заметить тот миг, когда это произошло. И даже не сразу понял… А потом… Ему и раньше было больно. С ней. От ее холода. От ее жестокости и властности. От унижения, что она ему подарила. Но боль потери была намного сильнее. Будто исчезла не Пиковая Дама, а он сам… Будто его выдрали из тела, жизни, из этого мира вообще. В никуда. В холодное нечто, где нет ничего, кроме отчаяния. Где он снова – слабое, жалкое ничтожество, и у него теперь уже нет шанса хоть что-то изменить. Потому что больше ее не будет рядом. Никогда. Он проиграл. Свою жизнь, душу. Все, что только можно. Потому что Дама ушла…

Он даже не упал, а как-то сложился, рухнул безвольным кулем вниз, на пол, свернулся там, поджав к груди колени, обхватив голову руками. И заныл. Не заплакал, не зарыдал, а жалко захныкал. Как ничтожество. Никчемное, никому не нужное. Отвратительное и мерзкое. Которому и жить-то не стоит…

Глава 21

Витя не знал, как себя вести, куда девать руки. Он как-то бесцельно бродил по кухне, глядя на своего незваного гостя. Саня приехал на этот раз без звонка, зачем-то опять привез продукты. Много. И сейчас сам выгружал покупки на стол.

– Кофе? – спросил его Витя. И обрадовался, что нашел, чем все же себя занять.

– Давай, – подумав, согласился его начальник. – Это нормально для твоего малого?

Он продемонстрировал коробку с яркой этикеткой. Кажется, снова какие-то каши.

– Не знаю, – честно признался Витя. – Тут няня… Или потом у тети Марты спрошу. После похорон.

Он уже успел сообщить Сане, что буквально через час им ехать хоронить отца и дядю Семена. Сначала к моргу, потом на кладбище.

– Ты справишься?