Слуга (СИ)

— Ещё бы. Но вот чего я не понимаю: вы ведь так хотели отомстить мне. Поиздеваться, помучить меня, испытать на мне новые заклинания и зловещие приборы. Сломать у меня на глазах мои лучшие амулеты, превратить меня в кого-нибудь… и уж потом убить. Чего же вы ждёте? Я вас растрогал? Своим благородством и пониманием? Не обижайтесь, но я всё-таки взрослый стодесятилетний бетавр. А вы… то ли люди, то ли ещё кто…

— Ты сам хочешь этого? — Гэн очень холодно посмотрел на Слугу.

— Я? Да я просто хочу понять. Я ведь ждал этого всё время, знал, что так получится: я перед вами, беспомощный, и вы оба, такие грозные и готовые мстить. И вот. И что?

— Выходит, не будет того, чего ты так долго ждал, — сказал Расс. — Вот мы, настоящие бетавры. Не умеющие мстить. И запомни, парень: я не стану делать даже самому заклятому врагу то, чего боюсь больше всего на свете.

— Убить бетавра? — хохотнул Слуга. Но это был не весёлый смешок — он тоже был на войне, и тоже помнил все эти страшные картины. — Да. Это страшно. Видеть это. Делать это… людей стричь гораздо проще, а? — он подмигнул. Гэн не пошевелился, только ещё больше затвердел. Расс поморщился. — Чего вы? Не пытайтесь научить меня смотреть на мир иначе. Я по-прежнему считаю, что люди — пища для демонов, демоны — игрушка для людей, а завры — всего лишь чем-то подобные на нас существа, которых, впрочем, тоже можно прихлопнуть одной рукой. Я такой. И вы, братцы, такие, не отрицайте. Хотя бы перед собой будьте честными.

— Ладно, я злой, — согласился Расс. Он подошёл ближе к Слуге, встал перед ним, нависая своим ростом. — Я ведь не отрицаю свою принадлежность к существам, которые всегда считали людей зверьками. Но я защищал этих зверьков, потому что они по-своему прекрасны. Есть такие, которые недостойны жизни. Я убивал их, без всякой жалости. Есть те, которых можно спасти. Иногда я действовал просто без мотивов — защищал тех, кто платил мне, даже если это были негодяи. Или проходил мимо, когда в подворотне убивали хорошего человека, — да, допустим, я знал его, и он был хорошим. Но я никогда не считал этот мир своим, и не вмешивался. Можешь считать меня злым. Но есть люди, которые в тысячу раз ужаснее. И вот если бы они владели твоей силой — я боюсь представить, Слуга, что бы они сделали с тобой.

— Хочешь сказать, что мне повезло, что здесь стоишь ты, а не эти жестокие люди? — усмехнулся Слуга. — Ладно, довольно. Мир людей слишком далеко от нас. Не будем уподобляться тем, кто убил друг друга из-за какой-то несущественной ерунды. Сейчас есть мы: я и вы двое. И нам нужно наконец выяснить отношения, несмотря на то, кто сколько людей убил и кто сколько убить собирается. Идёт?

— Идёт, — Гэн вскинул голову. — Предлагаю покончить с этим раз и навсегда.

— Вот и чудесно, — Слуга улыбнулся всеми своими зубами. — Извините меня за этих невольных зрителей… просто мне хотелось, чтобы правда не погибла здесь, в этой тёмной каморке под землёй.

И он сделал резкое движение кистью руки. Оттуда метнулась какая-то вещица, очень похожая на камень. Гэн заметил её, и заметил, что она летит в Расса. Друг не успевал уклониться, поэтому, как только артефакт коснулся его лба, бетавр повалился навзничь, как обычный человек с сотрясением. Гэн бросился мимо Расса, на противника, который почему-то улыбался и выглядел так, словно чего-то ждёт. И тут уши прорезал совершенно неожиданный женский вопль:

— Ра-а-асс!!!

Голос, полный волнения и ужаса. Гэн потрясённо уставился вверх, откуда, по его мнению, исходил голос, и увидел далеко вверху, как будто над толщей воды, маленький круг — оттуда смотрела на всех троих Анди, упираясь в прозрачную землю руками.

А когда Гэн опять опустил голову, Слуги уже не было. Были только стремительно наливающиеся ярким синим светом кандалы.

****

В школьном дворе установили новый бассейн. Округлый, с достаточно широким бортиком, чтобы на нём можно было сидеть. Из удивительных полупрозрачных камней, внутри которых при ярком солнечном свете можно было увидеть фиолетовые и розовые прожилки. Ночью бассейн светился золотистым светом, а вода в нём всегда была густо-чёрной. Если зачерпнуть — она тотчас меняется, становится мягкой и напоминающей глину. Из неё можно вылепить всё что угодно, и силой мысли придать нужные цвета. Ребята очень любили фонтан и вечером собирались возле него, чтобы вылепить из чёрной воды фигурок или просто полюбоваться на свои отражения, которые могли меняться по желанию смотрящего.