Слуга (СИ)

— Нет. Он так и остался мужчиной и женщиной в едином теле. Нечто подобное можно получить, если ввести в мужское тело лошадиную дозу женских гормонов. Точнее, вводить постоянно, потому что эффект последней работы Кира был, увы, перманентен. И необратим. После этого он многими путями пытался вернуть себе прежний вид, но выяснилось, что природу нельзя обмануть больше одного раза. Кир словно мужчина, заточенный на всю жизнь в женском платье. И наибольшие мучение ему доставляет то, что он сам понимает произошедшее с ним.

— Так вот откуда все это… — прошептала я. — Он просто…

— …просто слишком упрям и зол чтобы смириться, — кивнул Христофор. — Ему кажется, что если он изо всех сил будет вести себя по-мужски, окружающие перестанут замечать его новую химерную женскую сущность.

— Жизнь женщины кажется ему столь ужасной?

— Кхм. Ну, фактически-то он все же мужчина. Несмотря на изменения тела и сознания.

— Вот почему он говорит таким странным голосом…

— Да, но у него это паршиво получается. Вот почему он носит рваные штаны. Почему неряшлив как поросенок. Почему ругается на каждом шагу. Он изо всех сил пытается доказать нам, что остался мужчиной. И сам из-за этого испытывает невероятные мучения.

— Но… А еда? Я имею в виду его аппетит. Это не связано?

— Тут все просто. — Христофор поморщился. — И аппетит ни при чем. Глупый ребенок просто не оставляет надежды набрать вес. В нем весу пуда три, но сколько он ни ест, не поправился и на фунт, так и остался худым как гимназистка. Его организм уже перестроился, так что все это обжорство приведет скорее к гастриту…

— Понимаю, почему он бросил университет.

— Сложно не понять. Произошедшее основательно выбило его из колеи. Ведь он не просто похудел, он и думать стал отчасти по-женски. Только не обижайтесь, Таис.

— И не думаю.

— Представьте себе, каково ужиться в одном мозгу мужчине и женщине. Мужские амбиции и женские стремления… Сиамские близнецы! Кир не мог больше работать. Его дар остался при нем, да и опыт не пропал, но с тех пор чародейство в полном смысле этого слова для него было закрыто. Нельзя постигать сложнейшую мудрость переплетения чар, если собственное сознание так и застыло, не найдя равновесия. И жить прежней жизнью он уже не мог. Его чрезмерная женственность, как бы он ни прятал ее, всегда оказывалась на поверхности, а это не лучшее свойство для человека даже в наш просвещенный век.

— Могу представить, за кого его принимали окружающие.

— Представляйте сколько угодно, только при нем ни полслова! Это очень подломило его. Привыкший со времен приюта к друзьям-студиозусам, коллегам, да и девушкам, черт возьми, он опять обнаружил себя одиночкой. Причем одиночкой, не способным органически сосуществовать с кем угодно. Это уже не приют, это одиночество навеки. Мужчины и женщины пугали его в равной мере — он сам не знал, чего ждать от своего тела — просто потому, что это тело принадлежит двум разным Кирам., которые никогда друг друга не поймут. И он сделал выбор. Не лучший, но единственно возможный.

— Заперся, — сказала я утвердительно, — спрятался ото всех. Бросил университет и ушел в крошечную контору, занимающуюся мелким ремонтом. Предпочел довести свою мужскую суть до абсурдного предела только для того чтоб никто не разглядел в нем и женское начало. Отличный выбор!

— Никто не говорит, что сам он от этого получает удовольствие. Но что делать. Через пару лет он научился как-то жить и ладить с нами. И если вы думаете, что получается у нас плохо, вы просто не видели его раньше.

— Значит, вот что вы имели в виду, когда говорили о женщинах.

— О да.

— Против меня взбунтовалось его женское начало?

— Я так думаю. Хоть Кир и пытается отчаянно казаться мужчиной, женское в нем неистребимо. И оно прорывается наружу, даже тогда, когда он сам не подозревает об этом. В нашем случае оказалось, что двум женщинам может стать тесно в одном доме, населенном, к тому же, преимущественно мужчинами.

— Вы про ревность? — потрясенно спросила я. — Серьезно?

Он кивнул, не улыбнувшись.

— Да. По факту Кир был единственной женщиной здесь на протяжении весьма долгого времени. Хотя и сам этого не замечал, понятно. Столкнувшись с неожиданной соперницей, бедняга совсем сбился с толку.

Я поперхнулась.

Соперница? Я соперница этому самодовольному хаму-неряхе?!

— И к сожаленью это ничуть не смешно, — сказал Христофор. Под его взглядом смеяться и в самом деле быстро расхотелось. — Я-то, признаться, рассчитывал, что со временем вы подружитесь. Полагал, в компании мужчин, к которой он не относится в полной мере, ему одиноко. А мучить его всю жизнь…

— Вот как. Так меня взяли на ставку подружки?

— Обратите внимание, — улыбнулся Христофор. — Когда вы злитесь, вы становитесь почти как Кир. Не замечали? Тот же самый ядовитый сарказм по поводу и без.

— Спасибо, — я осеклась, не зная, что еще сказать.

— Я взял вас не как женщину, если вас беспокоит это. Я взял вас как специалиста. И именно как специалист вы нужны в эту минуту. Как только прибудет Маркус, вы все втроем отправитесь к Аристарху. И будете выполнять каждый свою работу.