Слуги милосердия

– Да оба вы глупости говорите, – сказала Сеиварден, которая лежала смирно после своего заявления о том, что она хочет спать. Голос спокойный, глаза по-прежнему закрыты. – Это очень по-брэковски глупо, и я думал, ото потому что Брэк – это Брэк, но теперь догадываюсь, что это по-корабельному.

– Что? – спросила я.

– Мне понадобилось всего лишь полдня, чтобы уяснить, что имел в виду корабль, говоря, что хочет быть кем-то, способным стать офицером.

– Я думал, что вы хотите спать, лейтенант, – сказала Пять.

Словно она не была уверена в том, что хо тела произнести именно это, читая невидимые слова – в своем ноле зрения.

– Корабль, – сказала я, не вполне уверенная на сей раз, с кем я говорю и кто говорит со мной, – ты сделал все, о чем я тебя просила, а я подвергла тебя и твой экипаж страшной опасности. Тебе следует отправиться туда, куда ты хочешь. Можешь высадить меня где-нибудь. – Я представила себе, как прибываю в Тетрархию Итран, возможно – в компании с Сеиварден. Моя нота отрастет к тому времени, как я туда доберусь.

Представила, как покину Атхоек. Ремонтные работы в Подсадье не закончены, будущее его обитателей неясно. Оставлю Кветер без всякой помощи а она ей может понадобиться. Юран и Баснаэйд на базе, в страшной опасности, даже если мне удалось уничтожить все три военных корабля, в которые я стреляла. А каковы шансы, что я уничтожила хотя бы один из них? Они очень, очень малы. Почти нулевые. Но эти выстрелы, снаружи корабля, были моей единственной полуреальной возможностью, такой расплывчатой.

– Ты можешь оставить меня здесь и отправиться куда пожелаешь, корабль.

– И быть как «Титанит»? – сказала Пять. – Без капитана, прячась от всех? Нет, благодарю, капитан флота. Кроме того… – Пять на самом деле нахмурилась, вдохнула. – Поверить не могу, что действительно говорю это, но лейтенант Сеиварден права. И вы правы – корабли не любят другие корабли. Я думал об этом с тех пор, как встретил вас. Вы не знаете, потому что были тогда без сознания, но во Дворце Омо, несколько недель назад, лорд Радча пыталась назначить мне нового капитана, а я сказал ей, что не хочу никого, кроме вас. Совершенно глупо, поскольку она всегда могла заставить меня принять ее выбор. Мне не было никакого смысла протестовать; что бы я ни сказал, что бы я ни сделал, ничего бы это не изменило. Но я все равно поступил так, и она послала мне вас. И я продолжал думать. И может, дело не в том, что корабли не любят другие корабли. Может, дело в том, что корабли любят людей, которые могли бы стать капитанами. Просто прежде ни один корабль не мог стать капитаном. – Пять вытерла слезы с моего лица. Мне правится лейтенант Экалу. Она мне очень нравится. И мне правится лейтенант Сеиварден, но главным образом потому, что она любит вас.

Сеиварден лежала рядом со мной, расслабленная и неподвижная, ровно дыша, с закрытыми глазами. Она никак не ответила на это.

– Сеиварден меня не любит, – сказала я. – Она благодарна за то, что я спасла ей жизнь, и я – практически единственное, что связывает ее со всем, что она потеряла.

– Это не правда, – сказала по-прежнему спокойная Сеиварден. – Ну ладно, это похоже на правду.

– Это и то и другое, – заметила Пять. Или корабль, я была не вполне уверена. – И вы не привыкли к тому, чтобы вас любили. Вы привыкли к тому, чтобы люди к вам привязывались. Или испытывали теплые чувства. Или зависели от вас. Не любили, нет. Потому, думаю, вам не приходит в голову, что это может случиться, на самом деле.

– О! – произнесла я.

Сеиварден, такая теплая, был рядом со мной, хотя жесткая грань восстановителя на моей руке упиралась в ее нагое плечо. Не болезненно, не причиняя неудобства настолько, чтобы потревожить ее расположение духа, стабилизированное препаратами, но я слегка подвинулась, не осознав сразу, что сделала: я подвинулась, зная, что чувствует Сеиварден. Пять нахмурилась, глядя на меня, – это действительно отражало ее настроение, она была обеспокоена, раздражена, смущена. Устала – она мало спала в последние дни. Корабль опять снабжал меня информацией, а мне так ее не хватало. Врач направлялась сюда по коридору с препаратами для меня, решительная и встревоженная. Калр Двенадцать, отступив в дверной проем, чтобы дать пройти врачу, предлагала Калр Семь собрать еще четверых-пятерых из подразделения, чтобы попеть что-нибудь возле моей каюты. Мысль о том, чтобы спеть самой, ее просто устрашала.

– Сэр, сказала Пять. В самом деле Пять, а не кто-то иной, подумала я. Почему вы все еще плачете?

Не в состоянии сдержаться, я всхлипнула:

– Моя нога.

Пять искренне озадачилась.

– Ну почему это должно было случиться со здоровой ногой? А не с той, что все время болит?

Не успела Пять и рта раскрыть, как вошла врач и сказала мне, будто там никого не было – ни Пять, ни Сеиварден:

– Это чтобы помочь вам расслабиться, капитан флота.

Пять отступила в сторону, и доктор прикрепила препарат, который держала в руке, к моей шее сзади.