Слуги ветра

Последовала долгая пауза. Девчонка либо пыталась что-то вспомнить, либо не знала, что еще спросить. В любом случае ей теперь ничто не угрожает. Мстить за покушение на себя я не стану. Коль решил, что освобожу, так и сделаю, но все равно на душе было как-то не по себе. Это как же надо было унижать человека, что при первой же возможности он хватается за оружие и убивает, не спросив даже имени.

— Прости, что хотела убить. Я действительно много камней мечтала только о побеге.

— Грамота и золото в комнате, ты свободна.

Аккуратно приблизившись, она положила на столешницу тесак и поставила кубок с недопитым вином. Попятилась и скрылась за шторой. Внизу скрипнула дверь.

Я так и остался сидеть, успокаивая себя тем, что, совершая сделку на рабовладельческом рынке, я думал только о том, как решить свои проблемы, а вовсе не о том, как использовать купленных мною рабов. Пусть идет, булгальцы — своенравный и дерзкий народ. Таких не сломить, не запутать. Коль скоро не лгал мне кочевник и ее действительно взяли в плен на военном корабле, то надо полагать, что она знает о небесной жизни не понаслышке. У северян женщины равны в правах с мужчинами, а иногда и имеют больше власти и полномочий. Мне известны истории, в которых рассказывали о целых боевых отрядах северян, собранных исключительно из женщин.

Наверное, я заснул сидя в кресле, все еще держа в руках кинжал. Проснулся в тот момент, когда рассвет уже озарил безоблачное небо и холодная ночь просветлела.

Я был укрыт одеялом, тем самым, свернув которое, пытался выдать за себя лежащего на кровати. Она сидела рядом и чистила моим кинжалом большое горное яблоко.

Увидев пробуждение, она только сдержанно улыбнулась и спросила:

— У тебя правда большой корабль?

— Военный фрегат, — ответил я хрипло. — Очень большой. Триста мер камней.

— Ого! Откуда у южан взялся такой гигант?

— Его пригнал из Полхии капитан Таус со своей командой, но так получилось, что проиграл его мне в кости. Договаривались, что он отыграется, да вот незадача — подрезали бедного капитана злые наемники.

— Веселая история.

— Я смотрю, ты все еще здесь и грамоту нашла.

— Да, и золото.

— Не спешишь домой?

— До того как попасть в грязные лапы кочевников, я была в абордажной команде на военном корабле. Мой брат был капитаном, но он погиб в бою.

— В том, что ты разбираешься в кораблях, я знал, но увы, на север я лететь не собираюсь. Мой план прост: перетащить корабль через горы, продать и сбежать на юг, к морю.

— За горами мертвая пустыня, кому продавать там корабль, кочевникам?

— На западной границе есть небольшое, но зажиточное княжество, вот им и отдам, не сильно-то торгуясь, а там по реке прямо к морю. Как тебе такой расклад.

— Дурной, конечно, — сказала она без церемоний. — Но чего еще ждать от южанина.

— У тебя имя есть?

— Хаджин.

— Так вот, Хаджин, если бы я хотел власти и богатства, рвался бы к военным подвигам и славе, то небесный корабль последнее средство, к которому я прибегну. Не бросить же его на верфях, пустив по снастям духов огня.

— Пожилая женщина, там, на кухне, сказала, что ты, Брамир, очень благородный человек, хоть и вор.

— Старики всегда много болтают.

— Она сказала, что тебе можно доверять.

— Я себе доверяю.

— Могу стать рулевым или ветроловом, знаю снасти и узлы. Хорошо читаю карты.

— А еще неплохо орудуешь острыми предметами.

— Жизнь научила, — пожала плечами Хаджин а взялась за персик.

— Ну тогда считай, что мы договоримся. Давай-ка завтракать и пойдем, разберемся с мальчишкой Наем.

— А это еще кто?

— Несчастный, которого я купил вместе с тобой.

— Не знала, что у этой мумии есть имя, — ухмыльнулась Хаджин, вскакивая на ноги.

— Кочевник тоже не знал…

Оставив без ответа ее немой вопрос, я скинул с себя одеяло и пошел вниз.

Третий раб, которого я вчера утром привез из крепости, молчун Вельгор сидел в кухне и, не обращая внимания на ворчание старухи, грыз очищенную луковицу. Его взгляд бездумно уставился в измятый пергамент и был совершенно неподвижен и холоден. Старуха Трома всякий раз, глядя в его сторону, только морщилась и тут же отворачивалась, не в силах больше глядеть на то, как он, словно сладкий фрукт, с совершенно каменным лицом грызет луковицу, аппетитно хрустя и чавкая.

— Хоть бы встать потрудился, когда хозяин входит, — проворчала старуха, вынимая из котла ошпаренную курицу, — совсем молодежь совесть потеряла, никакой благодарности.

Поняв в какой-то момент, что разговаривают с ним, Вельгор очнулся, как ото сна, и вскочил, выронив из рук «лакомство».

— Добрый день, господин, простите, господин, но я спал в комнате, там, под лестницей, и нашел вот этот странный пергамент и золотые монеты.

— Этот пергамент — твоя вольная грамота, и золото тоже твое.

— Но, господин, я не знаю, что мне делать с этим золотом. Его кому-то надо отдать? Я схожу отдам, вы только скажите кому?

— Знаешь человека по имени Вельгор?

— У меня такое же имя, господин.

— Так вот человеку с таким именем и отдай эти золотые грифы.

— А грамоту?

— Вручи ему же, и пусть хранит бережно.