Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Религиозные праздники таили в себе известную опасность для патриотической пропаганды. Война внесла в сознание верующих людей некоторый когнитивный диссонанс, вызванный попытками примирить взаимоисключающие положения: необходимость, с одной стороны, убивать врагов, а с другой — проявлять христианское милосердие и всепрощение. Особенности времени, подогретые пропагандой ненависти, распространявшей образы зверствующих «немецких варваров», делали лозунг «убей врага» более актуальным, чем принцип «возлюби ближнего своего». Короткие промежутки праздников воспринимались как шанс вернуть христианские добродетели на положенное им в системе общественных ценностей место. Уже первое Рождество 1914 г. на фронте отметилось случаями братания солдат враждующих держав. Примирение на фоне появившейся Вифлеемской звезды стало важным атрибутом некоторых почтовых карточек. На одной из них, называвшейся «Рождественская ночь», было изображено поле битвы, на котором раненые русский казак и немецкий солдат любовались символом Рождества, вспыхнувшим в ночном небе (ил. 105). На рисунке А. Апсита появившиеся в ночи ангелы несли людям новогодние елки как символы мира (ил. 106). О мире были и приводившиеся на открытке строчки стихотворения М. Гальперина: «Как будто десница Господня / Рассыпала мир и покой… / То ангелы Божьи сегодня / Проходят над спящей землей…»

Ил. 104. ХВ. Киев: Новь, 1915–1917. Иллюстрированная почтовая карточка

Ожиданиям мира были посвящены и новогодние карточки. Особенно показательными стали открытки, выпущенные в преддверии 1916 г., — в конце 1914 г. тема мира была еще не столь актуальна, как после переломного 1915 г. Как правило, Новый год на них изображался маленьким мальчиком, сменявшим Старый год (ил. 107). Главным пожеланием в новом году оказывалась победа, поэтому атрибутами Нового года становились меч, пальмовая ветвь, в другом случае мальчик — Новый год нес в руках сноп пшеницы и серп, в то время как черт уволакивал Вильгельма II в ад. На рисунке художника Н. Самокиша Старый год в корзине уносил с собой Вильгельма, Франца Иосифа, Энвер-пашу и Фердинанда Болгарского (ил. 108). Таким образом, тема мира шла в паре с темой победы, и, несмотря на отдельные непатриотические сюжеты и расхождения с официальной героической пропагандой, иллюстрированные открытые письма оставались в рамках принципа «войны до победного конца».

Ил. 105. Рождественская ночь. М.: Изд. Типо-литографии Челнокова, 1915–1917. Иллюстрированная почтовая карточка

Ил. 106. А. П. Апсит. Грядущий день. Текст: Как будто десница Господня / Рассыпала мир и покой… М.: Типо-литография Бр. Менерт, 1915–1917. Иллюстрированная почтовая карточка

Ил. 107. В. Н. Михайлов-Северный. 1916. Давно пора освободить землю от этого мусора. Пг.: Изд. Скобелевского комитета о раненых, 1915. Иллюстрированная почтовая карточка

Изображение Нового года в образе ребенка вытекало не только из противопоставления старого и нового, но опиралось на устоявшуюся традицию художественных поздравительных открыток, эксплуатировавших детские образы как наиболее сентиментальные и способные манипулировать настроениями зрителей. Самыми популярными открытками этого направления были карточки, иллюстрированные художницей Елизаветой Бём, заложившей стандарты «детского жанра» в России. Сотрудники издательств отмечали, что картинки Бём были всегда обречены на успех, в то время как предугадать продажи иллюстраций других авторов было крайне сложно[1697]. Помимо мастерства рисовальщика, Бём обладала умением выбирать такие сентиментальные темы, которые эмоционально воздействовали на максимально широкие слои зрителей. Хотя ее творчество обладало всеми признаками массового искусства, художница получила признание в профессиональной среде, в том числе за границей, альбомы ее иллюстраций и открыток выходили в Париже, Берлине, Лондоне, Вене, были известны и в Америке. Само по себе обращение к детской теме было выигрышным по нескольким причинам. С одной стороны, дети — наивысшая ценность любого семейного человека, с другой — образ ребенка, в первую очередь младенца, имеет и глубокие архетипические корни, являясь символом святости и непорочности, олицетворяя собой ангела или самого Христа. Однако летом 1914 г. Бём умерла, поэтому ее тему начали параллельно развивать несколько известных художников: В. Табурин, Н. Богатов, А. Лавров. Обращение к теме детей-ангелочков в условиях разгоравшейся мировой бойни обретало особое значение. Тем не менее вышеназванные художники ушли от приторной сентиментальности акварелей Бём. Главной темой «детских открыток» стала война как игра. В этой теме можно выделить две подтемы: детская игра в войну и детская война как игра.

Ил. 108. Н. С. Самокиш. 1916. Туда им и дорога. Пг.: Изд. Скобелевского комитета о раненых, 1915. Иллюстрированная почтовая карточка