Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Официальная печать особое внимание уделяла студенческому патриотизму, конструируя на его основе патриотическую мифологию. Своеобразной «проверкой на патриотизм» стала отмена отсрочек для студентов от призыва в армию 30 сентября 1914 г. В 1901 г. на основе принятых 29 июля 1899 г. «Временных правил» студенты Киевского университета были лишены отсрочек от воинской повинности и отданы в солдаты, что вызвало волну студенческих беспорядков в разных городах России. Однако осенью 1914 г. в столице, наоборот, прошла серия патриотических манифестаций учащихся высших учебных заведений, которые если не с энтузиазмом, то с пониманием встретили отмену отсрочек от призыва. Вместе с тем, несмотря на манифестации и запись вольноопределяющимися, студенты России не забывали о традициях политической борьбы, тем более что в начале ХX в. роль студентов в общественно-политической жизни росла вместе с их численностью.

Изучая массовые настроения российского студенчества, необходимо учитывать психовозрастные особенности этой группы: их восприятие действительности было романтизированным, в его основе лежал не столько личный опыт, сколько полученные из книг теоретические знания, в некоторых случаях несопоставимые с социально-политическими реалиями. Исследовательница Сьюзан Морисси, обращая внимание на политический раскол между студентами-академистами и не-академистами, предлагает рассмотреть причины этого размежевания не с точки зрения идеологических разногласий, т. е. раскола «по горизонтали», а с точки зрения поколенческого конфликта по «вертикали»: между студентами старших курсов, которые являлись носителями традиций политической борьбы 1905–1907 гг., и младшекурсниками, в большей степени подверженными патриотической пропаганде, для которых чувство долга перед Родиной было важнее преданности идеалам революционного активизма[550]. Конечно, в действительности среди студентов разных курсов обнаруживались сторонники как «охранительного», так и «революционного» патриотизма. Вместе с тем данная позиция заставляет внимательнее отнестись к проблеме «зрелости» молодежи: помимо зрелости биологической, определяемой возрастом студента, необходимо учитывать зрелость эмоционально-психологическую. В ряде случаев не столько знания/незнания, сколько психологическая незрелость толкала молодежь в сторону правого или левого радикализма. Так студенты как политически и эмоционально активная группа становились важными акторами социально-политической истории.

Накануне войны численность студентов постоянно возрастала за счет открытия инженерных и сельскохозяйственных институтов, чему способствовало промышленное развитие и аграрные реформы, а также внутренняя, академическая специфика: временное закрытие в период Первой российской революции ряда высших учебных заведений с сохранением набора на первый курс привело к тому, что многие студенты не успели выпуститься в срок. В итоге численность студентов превысила установленные государством лимиты, и для увеличения пропускной способности были открыты новые учебные заведения, а в прежних университетах и институтах вместо курсовой системы обучения была введена предметная, согласно которой студенты сами выбирали индивидуальный учебный план, сроки сдачи экзаменов и не были обязаны посещать лекции. Как следствие — изменение среднего возраста студента в связи с растягиванием сроков обучения в новой предметной системе. Так, например, в Петербургском горном институте в 1914 г. студентов старше 26 лет было около 30 %, в то время как в 1892 г. — всего 12 %[551]. В период Первой мировой войны активно развивались неправительственные вузы, численность которых увеличилась на 40 %, как правило, это происходило за счет открытия женских учебных заведений. Согласно данным А. Е. Иванова, с конца XIX в. по 1917 г. численность студентов в России постоянно возрастала: в 1897/98 учебном году в России было около 32 000 студентов, в 1907/08‐м — более 83 000, в 1913/14‐м — почти 121 000 и в 1917 г. — около 135 000. Правда, по количеству студентов на душу населения Россия отставала от европейских стран. Так, в 1908 г. в России на 100 000 человек населения приходилось 66 студентов, в то время как в Австрии — 102, а в Германии — 114. В 1917 г. данный показатель в России увеличился до 88 студентов на 100 000 жителей[552]. Вместе с тем в связи с ростом численности студентов и увеличением срока обучения вкупе с необязательным посещением занятий российское студенчество превращалось в многочисленную и хорошо организованную маргинальную группу, принимавшую активное участие в политических событиях. Высокая концентрация студентов в крупных городах тем более способствовала активизации их роли в жизни общества.