Слушай Луну

Альфи первым заметил, что произошло. На всех ее картинках, развешенных на стенах кухни, появились подписи. На некоторых большущими буквами было написано «мама». На всех рисунках, где великан читал уткам на берегу пруда, теперь внизу красовалась подпись «папа». И на каждом из них присутствовала полная луна.

Над изображением большого корабля с четырьмя трубами она зачем-то написала свое имя. Картинку с деревянным домиком в лесу, который опоясывала деревянная веранда, теперь венчала надпись «Бервуд», выведенная заглавными буквами. А каждый из рисунков с лошадью – бегущей, лежащей, стоящей в стойле, катающейся в траве – она подписала либо «Бесс», либо «Джоуи», за исключением самого последнего, который она повесила на стену всего несколько дней назад. На нем лошадь заглядывала в окно, прядая ушами. Под этим рисунком была подпись «Пег», и лошадь на нем явственно отличалась от остальных. Были там и другие имена, под карандашными портретами, которые она нарисовала: «тетя Ука», «дедуля Мак», «мисс Винтерс», и еще одно, принадлежавшее девочке примерно ее возраста по имени Пиппа, – ее портретов там было несколько.

Уиткрофты все еще разбирали имена и рисунки, когда в дом ворвалась запыхавшаяся Люси и принялась бешено жестикулировать, пытаясь что-то им объяснить и топая ногой с досады на их непонятливость. Она замахала руками, делая знак идти за ней, потом снова выскочила за дверь и помчалась по полю в сторону Зеленой бухты. Одного взгляда им хватило, чтобы понять. «Испаньола» исчезла. Другие лодки, стоявшие на якоре в бухте, включая и лодку Джима, слабо покачивались на воде. Буря улеглась, и лишь легкий бриз поднимал на море чуть заметную зыбь. «Испаньолы» не было в проливе Треско, и дальше в открытом море нигде не виднелось ни одного паруса.

– Видать, ее ночью сорвало с якоря, – сказал Джим. – Дядя Билли наверняка сейчас преспокойно сидит у себя в сараюшке, не переживай, Мэриму.

Но Мэри уже мчалась по берегу, выкрикивая имя брата. В лодочном сарае его не оказалось. Они обошли всю бухту вдоль берега, разыскивая его и крича.

– Думаешь, он в самом деле взял и сделал это, мама? – спросил Альфи. – Уплыл к Острову сокровищ, как и обещал?

– Он не мог этого сделать, – отозвалась Мэри, с каждым мгновением все больше и больше теряя самообладание. – Он же не сумасшедший. Он не такой!

– Он наверняка где-то здесь, – попытался Джим успокоить жену. – Мы скоро его найдем. Не переживай так.

– Ты прав, Джимбо. – Мэри изо всех сил сдерживала слезы. – Он все еще где-то на острове, я знаю это. Мы должны его отыскать.

– Он, поди, отправился ее искать, свою «Испаньолу», – сказал Джим. – Наверняка бродит сейчас где-нибудь по холмам, по скалам, пытается высмотреть ее на море. Надо искать его там.

Он отправил Альфи с Люси прочесывать дальний конец острова. Пег все это время трусила за ними от самого дома. Поэтому они сели на нее верхом и поехали на поиски. Все утро напролет они искали дядю Билли, от Самсона до Верескового холма, от Галечного берега до Гнилой губы и дальше, до Адской бухты. Нигде не было никаких следов ни дяди Билли, ни «Испаньолы».

К обеду все до единой лодки на острове вышли в море искать дядю Билли и «Испаньолу». Вскоре по всему архипелагу Силли, куда долетели вести о том, что Билли пропал, островитяне уселись в свои лодки и отправились на поиски. Каждая рыбацкая лодка, каждая гичка, каждая спасательная шлюпка – все были в море. Все пересуды и кривотолки о дяде Билли, все домыслы о том, что Люси Потеряшка – немка, – все это было забыто. Их соплеменник потерялся в море, пропала лодка – и не просто лодка, а лодка, которую все знали, которую Билли, даром что полоумный, построил своими собственными руками. Поиски не прекращались до темноты, но никто не нашел никаких следов ни человека, ни лодки.

На следующее утро, в воскресенье, крыльцо фермы Вероника было завалено приношениями в виде хлеба и банок варенья, а во всех островных церквах служили молебны за дядю Билли. Во время службы в церкви Брайера семейство Уиткрофт больше не сидело на своей скамье в одиночестве. Как бы трогательно ни было это неожиданно вернувшееся всеобщее участие, ничто не могло принести Мэри утешения. Она была в отчаянии. Джим снова и снова пытался напомнить ей, что дядя Билли не просто строил лодки, а провел на море бо́льшую часть своей жизни и был опытным мореплавателем, что если кто-то и способен управиться с «Испаньолой», то это дядя Билли.

– Когда своими руками строишь лодку, Мэриму, ты знаешь, как с ней управляться, – твердил он жене. – Кто под парусом ходить научился, тот уж больше никогда не разучится. Вот увидишь, Мэриму. Мы будем его ждать, все утро, и завтра тоже, и послезавтра, и сколько понадобится, пока он не вернется на своей «Испаньоле», целый и невредимый.

Но его слова не действовали на Мэри, и горе ее было искренним, потому что день проходил за днем, а Билли по-прежнему не объявлялся, и она уже начинала верить в худшее, считать, что ее брат сгинул навеки, что он лежит мертвый где-то на дне морском и никогда больше не вернется обратно.