Слушай, тюрьма!

Я вспоминаю своего знакомого эстонского писателя. Его жена была постоянно занята стиркой, глажкой, уборкой. Она буквально вылизывала свое жилище.

"Фрейд, - говорил он мне, посмеиваясь, - Фрейд объясняет сугубую чистоплотность желанием человека спрятать свою внутреннюю нечистоту". Вымещение внутреннего во внешнее.

Фрейд повторил по-своему сказанное в Евангелии: Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты (Мф. 23, 27).

Форма не только может стать поруганием смысла, форма может обнажить внутренний смысл. Лицемерие как сущность фарисейства всегда придает особое значение форме.

"Как вам нравится у нас?" Мне очень нравится ваша тюрьма.

По-видимому, это лучшая тюрьма в мире...

Мы сидим в гостиной у священника. Хозяин дома молчит, не подымает глаз на гостей, казалось бы, он не видит ничего и не слышит ничего.

Разговор идет все о том же: сейчас не время плодов. В гостях у священника его близкий родственник, в церковных кругах родственника почитают за известного богослова и знатока церковной словесности.

Он негодует против тех, кто думает иначе, кто полагает, что подлинное христианство неподвластно никаким обстоятельствам, кроме евангельских.

Он негодует против тех, кто сидит в тюрьме. Кто незаконно подвизается - тот не увенчивается, - твердит богослов на все возражения. Это фраза из послания Апостола Павла к Тимофею (II Тим. 2, 5). Речь в ней идет о том, что воин Христов, христианин, не должен связывать себя делами житейскими.

Богослов негодует против тех, кто сидит в тюрьме за христианство. Он уверен, что они "незаконно подвизаются"...

Все так красиво, чинно, так богато в этой гостиной, все так благолепно, так и кажется, что сейчас нас спросят:

"Как вам нравится у нас?"

Но вот форма трещит по швам, еще немного, и окрашенный гроб обнажит свое содержимое.

Мой соузник, мне хочется назвать его бретонским крестьянином (когда-то Пастер позавидо-вал вере бретонской крестьянки), только что отсидел свою ссылку, свой второй срок. Он - не бретонец, он - украинец, двадцать лет назад его впервые посадили за веру. С тех пор он в скитаниях вместе с семьей, у него шестеро детей... "Мне снится тюрьма, - говорит он тихо. Наверное, не миновать ее". Я говорю все то же: "Поберегите себя".

Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн, - отвечает Господь Петру.

Бретонский крестьянин отвечает мне с кроткой улыбкой: "Ведь это блаженство". - "А дети? Дети?" - волнуюсь я. "А то Господь не знает..."

Тюрьма - это блаженство, говорит он.

"Как вам правится у нас?"

Я лежу спиной к моей сокамернице, спиной к "глазку". Я не знаю, откуда во мне возникает это незнакомое сочетание знакомых слов, но они все настойчивей звучат в моем уме.

"Как я хочу в Твой преблагословенный покой". Видно, ветер в печи был слишком стреми-тельным и жарким, и вот однажды на рассвете я впервые услышала эти слова, когда мой измученный ум, повторив бессчетное число раз бессмыслицу и ложь, атакующую мою душу на допросах, взмолился о покое...

Но что же такое преблагословенный покой? Начало? Исток пути? Предел пути? Царство Небесное? Но у Царства Божия нет предела. Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное! - взывает Господь. Приблизился преблагословенный покой Его. Он совсем близко - у моего сердца, у моего лица, он ближе воздуха, которым я дышу, им дышит мое сердце, он в моем сердце, вместившем глубины будущего века, и я жива еще потому, что мне дано время, чтобы войти туда...

Сними обувь, здесь земля святая. Здесь Господь. Здесь Его покой. Но войти туда можно с умом и сердцем, очищенным покаянием.

Мое путешествие начинается вновь. Каждый день - это отрезок пути. Я должна идти, я должна пройти этот путь.

Лефортовские коридоры стали короче.

Меня судят за "Надежду", меня спасает "Надежда". Я читаю ее. Я учу наизусть ее тексты. Это голос Церкви. Маленькие желтые книжечки станут судебным делом. Они лягут в казенные тюремные папки. Предание Церкви. Земная жизнь Пресвятой Богородицы. Описание ее чудот-ворных икон. Жития Святых. Проповеди святых Отцов. Духовные наставления священников. Письма новомучеников своим духовным чадам, мои статьи о необходимости проповеди христианства в культуре.

Почти десять лет напряженной работы, десять лет Христианского чтения, изучения духовного наследия Православной Церкви. Живая вода, обещанная Христом. Ее хотят заточить в казенные папки.

Их кладут передо мной на стол. Это - мое "дело", пришла пора его закрывать.

Я с жадностью читаю "дело", это - встреча с Церковью, с "Надеждой", с теми, кого я давно не видела, передо мной протоколы их допросов.

Я прощаюсь с книгами "Надежды". Увижу ли я их когда-нибудь?

Мое сердце, моя память должны вместить то, что хотят заточить в тюремные папки. Господь снова дарует мне Надежду, чтоб через нее спасти меня.