Слушайте, о волки!

Легко также себе представить, как выглядит жизнь того, кто отсутствует в настоящем времени, шарахаясь между прошлым и будущим. Проведём мысленный эксперимент: вообразите такого человека сидящим за столом. Вот перед ним кладут бутерброд (тот самый, что мы так и не съели пару страниц назад). Пока он думает, откуда взялся бутерброд, и почему его ему дали (то есть болтается в прошлом), одновременно пытаясь сообразить, что будет, если он его возьмёт (прогнозирует будущее), бутерброд убирают. Тогда ход его мыслей меняется: теперь он пытается понять, за что его лишили бутерброда (пребывает в прошлом), одновременно надеясь, что бутерброд всё-таки вернут (думает о будущем). Снова положим перед ним бутерброд. Теперь он пытается осознать, с чем же связано возвращение бутерброда, одновременно пытаясь предположить, как ситуация с бутербродом развернётся дальше. В общем, вы поняли: будь вы Богом, накормить такого персонажа бутербродом вам не удалось бы, даже если бы вы сами сильно этого захотели. Ситуация для современного человека осложняется ещё и тем, что он живёт в ре-Альности, до которой Великий Архитектор давно не дотягивается, но которая зато наполнена прожорливыми типами, вся задача которых сводится к изъятию бутерброда из-под носа пациента: что сделать, с учётом вышеописанной модели, проще простого.

Однако перемещение своего мышления в настоящее позволяет сделать этот зазор по времени минимальным: правда, для этого придётся убрать и конуру, и забор, то есть перевести режим функционирования мозга из положения «собака» в положение «волк». Вряд ли кому-нибудь придёт в голову забрать бутерброд из-под носа волка, и не потому, что он злой: просто он в настоящем времени, он ест, и он вполне способен съесть бутерброд вместе с рукой.

Завершая разговор о времени (впрочем, в последующих главах мы ещё вернёмся к нему), имеет смысл упомянуть русского учёного Николая Козырева: в его модели мира время вообще представлено разновидностью энергии, имеющей свойство накапливаться в материи. Представим себе, что некто накачивает насосом футбольный мяч: только вместо воздуха в насосе у него время. Разумеется, если вкачать мало, то мяч останется рыхлым и податливым, если вкачать много, то он превратится в тело настолько тугое, что им можно будет даже разбить себе или кому-то ещё нос. Затем время из мячика постепенно начинает выходить, и за несколько недель он снова превращается в осевший кожух. Заменив мячик человеком, получаем картину того, как человек взаимодействует со временем: он его либо интенсивно впитывает в себя (рост, взросление, становление), либо потихоньку его из себя испускает (старение, увядание). Нетрудно заметить, что если человек, так сказать, питается временем, втягивает его, накапливает его в себе, то в непосредственной близости от него время становится разреженным, как воздух на Эвересте: этим объясняется, например, то, почему в компании детей или юношей время субъективно летит так незаметно. Если же человек время из себя испускает, то вокруг него оно уплотняется: в обществе стариков минута субъективно кажется очень долгой.

Всё вышеописанное, разумеется, азбука, – но о ней нелишне напомнить, пускаясь в путешествие прочь от привычной конуры и забора. Кроме того, метапсихология, буде она решила так себя именовать, безусловно, должна пояснить и то, что она понимает под психикой: иначе она окажется в положении своей незадачливой предшественницы психологии, которая объявила себя «наукой о душе», тем самым поставив всех своих адептов в положение людей, вынужденных обсуждать оборки, рюшечки и кружева на воображаемом платье голого короля.