Слушайте, о волки!

Тут надо отличать воображение от представления. Представление – это способность подумать о том, что уже видел: именно в этом смысле театр и кино представляют жизнь (в отличие от телевизора, который её воображает). Когда Гамлет представляет спектакль с убийством короля – он просто моделирует произошедшие события, когда Чаплин представляет «Огни большого города», он воспроизводит жизнь бродяги из мегаполиса: однако, когда финансовый аналитик рассказывает по ТВ о текущих трендах на рынке валюты, он в прямом смысле конструирует несуществующую реальность, высасывая её из пальца, то есть проявляет воображение в чистом виде. То же самое происходит в воображении ведущего любого политического шоу, скажем, в деталях расписывающего вражду России и Украины: как тут не вспомнить старый анекдот, в котором рейхсминистр пропаганды Геббельс задумчиво говорит Гитлеру «Мой фюрер, я видел странный сон: Россия напала на Украину, а Германия требует прекратить агрессию…» Проблема лишь в том, что наблюдающие это зрители принимают воображение в телевизоре за представление: то есть убеждены, что имеют дело с воспроизведением действительности, в то время как на их глазах происходит её конструирование. Далее следует тот самый фокус, ради которого, собственно, маги и напрягали воображение: то есть зритель бежит в обменный пункт менять рубли на доллары (или наоборот) или начинает вести себя в политической логике доктора Геббельса, тем самым, делая чужое воображение своей собственной действительностью.

Когда Джон Леннон поёт “Imagine”, он имеет в виду именно воображение («вообрази», а не «представь»). Вообрази мир, где все добры и радостны. Вообрази мир, где нет войн и предательств. Повторим: представить – означает воспроизвести то, что ты уже видел, а вообразить – изобрести нечто, чего ещё не было. Вот мира без войн, лжи и предательства в последние несколько тысяч лет не было, к сожалению для автора песни: его и предлагается вообразить. Заглянувший на наш огонёк едкий музыкальный критик замечает: если бы славный ливерпульский очкарик мог только представить себе, какие грязные лапы сделали из него и его друзей икону всемирной глобализации, и вообразить реальное воплощение своей трогательной мечты о мире всеобщего равенства без границ, где в футбольном матче Германия – Франция турки и негры играют против арабов и негров, персы втюхивают русским голландские цветы на чеченском рынке, китайцы шьют немцам кроссовки «Адидас», а станции в московском метро объявляют на английском языке, он бы гораздо внимательнее отнёсся к работе собственного воображения (в таком контексте фраза «Аnd no religion too» означает уже полнейшую бессвязность происходящего⁴). Не разделяя бессовестно расистских и геополитически неграмотных выпадов нашего музыкального эксперта, метапсихология, тем не менее, замечает, что жизнь таки далеко обогнала мечту господина Леннона.

Но даже эти обстоятельства, путь и довольно сомнительным образом, всё же доказывают, что воображение – базовая функция интеллекта. Возможно, она даже важнее памяти и мышления, ибо воображение – это главный атрибут творца. Материальная действительность, безусловно, одна: но вот ре-Альностей столько, сколько есть людей, способных к воображению. Каждый творец, так сказать, берёт объекты окружающего мира и начинает их связывать между собой (животные этого не делают: у них есть память, мышление, даже представление, но нет воображения, следовательно, отсутствует творческая функция). Связи объектов между собой становятся фактами: вот из этих фактов, то есть из того, каким образом связаны между собою одни и те же объекты, и состоит мир каждого отдельного человека.

Поэтому, например, и случается несчастная любовь: он живёт в одной реальности, а она – в другой, он не связал себя и её, а она связала, поэтому он не страдает, а она страдает; объекты одни и те же, но связь разная, то есть разные факты. Один связал себя и зарплату в три корочки хлеба; другой связал себя и все деньги, которые только попадают в его поле зрения. Разумеется, они окажутся в разной реальности, ибо у них разные способности к воображению. Один связал себя и свою фигуру в зеркале. Другой связал себя и Арнольда Шварценеггера на плакате. Через год они окажутся в разных реальностях: первый останется в той же самой, второй перейдёт в другую, потому что они живут в мире разных фактов. Одна никак не связывает себя с дурой-соседкой и хамом-коллегой, а другая привязалась к ним так, что не разорвёшь: обе из одних и тех же объектов сконструировали для себя разный мир, потому что проявили разную способность к воображению.