Слушайте звезды!

— Ну о чем вы говорите? — Впервые за весь разговор Николай вдруг раскрылся. Было видно, что он испытывает удовольствие от своей игры, игры в бескорыстие. — Мы же свои люди, правда, Тигран?

«Вот актер, — с досадой подумал Куликов. — И как я сразу-то не понял? Еще один благодетель выискался!»

Тигран тоже вскочил и по обыкновению засуетился, поглядывая на часы. Надо полагать, он вспомнил своих смешливых девиц.

V

Вторую свою встречу с Куликовым в трамвайном депо Парс также решил из фильма исключить. В ту ночь Куликов казался несколько озабоченным. Парс был проницателен и эту озабоченность отметил, но интересоваться причиною не счел нужным: все тайное рано или поздно становится явным. Куликов принес новые кассеты и навоевался там, на ленте, всласть, а потом с восторгом наблюдал, как упражняется Парс. За оставшийся час концовки двух лент были изменены до неузнаваемости: Парс вложил в них все свое мастерство. В общем, он занимался этим не без интереса: давало себя знать старое увлечение менбиа.

Парс опять лег в кресло. Он старался заглушить в себе волнение размышлениями о композиции снятого фильма, но тревога не проходила. Неужели он боится, что его деятельность раскрыта и его, нарушившего запрет, накажут по всей строгости? Нет, не то… Время строгостей давно в прошлом… Он постоянно возвращался мыслями к самому Куликову — и вдруг понял, Что тот — причина беспокойства. «Но причем здесь Куликов? Я всегда решал поставленные перед собой задачи, — думал Парс. — Я захотел снять настоящий фильм, и я снял фильм. Так в чем же дело?»

Он внезапно поднялся и перешел в соседнее помещение. Возвратился он оттуда уже со сканнером. Фильм он портить не хотел и на всякий случай вынул блок воздействия. Теперь он мог проникнуть в свой фильм, взглянуть на чужой мир глазами Куликова, но изменить что либо был не в состоянии.

Куликов на экране не спеша поднимался по лестнице. Парс удобно улегся, поглаживая большим пальцем гладкую поверхность сканнера, зажатого в ладони. Через минуту он уже походил на спящего, сознание его было там, в прошлом, в другом мире, где усталый Куликов, ругая сломанный лифт, одолевал одиннадцатый этаж нового дома в далеких новостройках.

Николай, широко распахнув дверь, улыбнулся ему как старому знакомому.

— Я, признаться удивлен, — сказал он, пожимая Куликову руку. — Так быстро? Я думал, вы к вечеру появитесь.

— А долго ли надо, чтоб эту глупость проглядеть, — небрежно сказал Куликов.

Из комнаты неожиданно показался Тигран.

— А-а, Тиграша! — сказал Куликов и похлопал Тиграна по плечу. — И ты тут? А как же наши пельмени?

Они прошли в кабинет Николая. Куликов положил на стол кассеты и развалился в кресле, задрав носок ботинка выше головы.

— Не посмотреть ли нам кино? — ухмыляясь предложил он.

Николай старался сохранять невозмутимость, но видно было, что удается ему это с трудом.

— Какое желаете? — спросил он с натянутой иронией.

— Без разницы. Да вот это, хотя бы, — Куликов протянул одну из принесенных кассет.

Николай мельком посмотрел название и передал кассету Тиграну.

— Поставь!

— Покрути-ка там подальше, — лениво заявил Куликов. — Посмотрим конец.

— Да что там конец смотреть! — сказал Тигран. — Сто раз уже смотрел. Ну убьют его в конце, и все!

Николай пристально поглядел на Куликова.

— Прокрути! — резко приказал он Тиграну.

Тосиро Мифунэ положил ладонь на рукоять меча. Пора. Неслышной стремительной походкой он двинулся вперед. Вот, легкий и неуловимый, минует он охрану здания и проскальзывает по лесенке в узкий коридор, где часовой-боевик не успевает поднять автомат и обезглавленное его туловище уже валится на пол.

Вновь стремительный, летящий шаг… Его пытаются остановить в переходах, за поворотами, опять на лестнице, но каждый раз — короткий взмах меча, и преграда устранена. Но вот комната самого Босса. Пальцы пяти охранников на спусковых крючках. Меч Мифунэ превращается в разящую молнию, тело его взлетает в немыслимом прыжке, и пятеро как подрубленные тяжело оседают на пол, роняя автоматы. И тут выступают еще двое — два самых быстрых меча Империи. А за спиной Мифунэ из отверстия в стене выдвигается дуло пулемета. Первый из врагов делает едва уловимое движение, но его меч рассекает пустоту, и он валится лицом вниз, как будто случайно наколовшись на меч Мифунэ. Второй выжидает, но Мифунэ уже обходит его, кружит, прикрываясь от нацеленного пулемета. Еще несколько движений, невероятный полет — и голова врага раскалывается, словно спелый арбуз. Огненная лавина обрушивается на Мифунэ, пули визжат, разбивая стены, но тело Мифунэ движется в невиданном ритме какого-то нечеловеческого танца, и белое его кимоно по-прежнему непорочной белизны. Вот он опять летит, боком и сверху наваливаясь на стену, меч пробивает ее, сдавленный стон — и пулемет смолкает…

Куликов невозмутимо поигрывал кончиком ботинка, Тигран застыл с открытом ртом, вцепившись в спинку кресла, а Николай, вытащив из кармана платок, тщательно протирал им очки. Лицо Николая было опущено вниз, и о его выражении Куликов мог лишь догадываться.