Слушающие

- Да, - сказал Макдональд. - Думаю, так и будет.

Он хотел вежливо попрощаться с Ольсеном и уйти, но боль все не покидала его. Кроме того, Ольсен ничего не хотел слышать.

- Самое интересное я оставил на загладку, - сказал он. Я покажу тебе компьютер.

Макдональд попытался открутиться от этого.

- Я видел компьютеры, - сказал он.

- Но не такие, - ответил Ольсен.

Макдональд вспомнил, что Ольсен специалист именно по компьютерам.

- А кроме того, там есть и кое-что еще.

В помещении компьютера - самом большом в здании - три с половиной стены занимали программные таблицы, указатели, сияющие катушки под стеклом и разноцветные лампочки, а посередине разместились всевозможные устройства, похожие на присевших чудовищ, пожирающие карточки или выплевывающие широкие полосы бумаги, которые ложились складками, если никто за ними не следил, пока компьютер продолжал постукивать и хихикать сам с собой. Единственную половину стены, свободную от компьютера, занимали две двери. Одна вела в коридор, другая в кабинет его отца, чтобы тот, когда ему захочется, мог спросить у компьютера обо всем, что его интересовало, или велеть ему сделать то, что хотел директор Программы. Черные змеи кабелей уходили сквозь стены в другие помещения, и возможно, думал мальчик, компьютеры тянулись без конца. Еще он подумал, что наконец-то перед ним создание, которое знает все, что можно знать, даже секреты, нашептываемые в зале прослушивания, и что нужно лишь спросить его, чтобы получить ответ.

- Папа, - сказал Бобби, - почему ты не спросишь компьютер, что значит этот шепот?

- Мы спрашиваем его, Бобби, - ответил отец, - но не всегда знаем, какие вопросы правильны, или не знаем, как их правильно задавать, поэтому он ничего нам м не говорит.

Подбоченившись и широко расставив ноги, Бобби остановился в дверях кабинета, лицом к лицу с компьютером, чувствуя за спиной бодрящее присутствие отца, и сказал:

- Когда я вырасту, я заставлю компьютер все мне рассказать.

- Я буду счастлив и горд за тебя, - ответил его отец.

Даже помещение компьютера уменьшилось с течением лет, и то, что когда-то сверкало стеклом и металлом, словно вплавилось в эти стены, тоже подчинившись тирании времени. Тут и там были заменены какие-то устройства, несомненно, подключили новые блоки памяти, сканеры и принтеры, но в сущности это был тот же самый компьютер, более тридцати лет дожидавшийся здесь Макдональда-младшего. Это по-прежнему был крупнейший компьютер мира, хотя наверняка не самый быстродействующий. Макдональд сам работал на компьютерах, которые во многих отношениях стояли выше этого.

- Стараемся не отставать, - заметил сзади Ольсен. - Может, он и проигрывает рядом с новейшими моделями, со врей этой микроминиатюризацией, но каждая, важная техническая новинка где-то учтена. Мы не стали менять ему внешний вид. После стольких лет совместной работы компьютер начинает напоминать человека, и когда ты сюда приходишь,-то каждый раз радуешься, видя знакомое лицо.

Несколько удобных кресел стояло между сканерами, принтерами и в углах зала, где местами угнездилась темнота - там давно не меняли перегоревшие лампы. Когда он отворачивался от одного из этих мрачных углов, Макдональду показалось, что он видит кого-то, сидящего там в кресле, но, поморгав, он убедился, что кресло пусто и вообще в комнате нет никого, кроме него, Ольсена и компьютера. Комната была нема, она лишь постукивала и хихикала, распространяя запахи масла к озона.

- Садись, - сказал Ольсен, указывая на одно из кресел посреди помещения. - Есть кое-что, что ты должен услышать.

- Слушай... - сказал Макдональд. - Я не хочу...

Однако он так и сидел, пока Ольсен нажимал кнопки и удобно усаживался в соседнее кресло.

"Мы должны постоянно напоминать себе, чем, собственно, занимаемся, - говорил голос из прошлого, - иначе нас поглотят зыбучие вески данных..."

"Господа, нас ждет работа..."

Другой голос:

"Может, в них что-то есть".

Предыдущий голос:

"Маловероятно".

Третий голос, словно из жестяной банки:

"Мак, произошел несчастный случай... Речь идет о Марии".

Чуть позже тот же голос говорил:

"Ты не можешь бросить нас, Мак... Дело ведь не только в тебе, а во всей Программе".

И опять первый голос, знакомый Макдональду слишком хорошо:

"Я жизненный банкрот, Чарли... Чего я ни коснусь, остается лишь пепел... Скверный лингвист и дрянной инженер? У меня не хватает квалификации для такой работы. Для руководства Программой нужен человек изобретательный, настоящий лидер, кто-нибудь, обладающий... шармом..."

"Ты устраиваешь отличные вечеринки Мак", - произнес голос молодого Ольсена.

Пятый голос:

"Мак, я верю в тебя, как в Бога".

Шестой:

"Программа - это ты. Если ты уйдешь, все развалится. Это будет конец всему".

Снова невыносимо знакомый голос:

"Так всегда кажется, но не происходит с делами, которые живут собственной жизнью. Программа существовала до меня и останется после моего ухода. Она долговечнее любого из нас, ибо мы на года, а она на столетия".

И опять голос из жестянки:

"Она будет жить. Мак".