Служанка

А вот и сам лорд Штефан. Я немного отступила за стену, чтобы граф меня не заметил, но уйти не смогла. Мне нужно было узнать, что он делать будет, как красавицу гостью встретит, а внутри уже ревность ножом проходилась, душу на куски кромсала.

— Штефан! Наконец-то! Твои олухи не хотели меня пускать, — подходя к арну и бесстыдно целуя того в губы, капризно протянула леди. Столичный говор стал отчетливее, типично растягиваемые гласные ясно говорили о происхождении гостьи. Та явно прибыла из самого Олендена, главного города империи.

— Что ты здесь делаешь? — арн отстранил девушку, но не отпустил ее, удерживая на расстоянии вытянутой руки и хмурясь.

— Может, пригласишь меня в дом? Не будем же мы разговаривать прямо здесь, во дворе? — голос леди звучал нежно, но я уловила в нем едва заметное напряжение, словно бы она не была до конца уверена, как отреагирует арн на ее приезд.

Граф пристально посмотрел на свою собеседницу, обдумывая что-то, и отрывисто бросил: — Идем.

Не особо церемонясь, он ухватил гостью за руку и повел в дом, а я постояла минуту в раздумьях, а потом поторопилась вернуться к черному ходу.

* * *

— Илинка, а ты чего здесь?

Златка закрыла за собой дверь и уставилась на меня. День подошел к вечеру, в комнате было сумрачно, и соседка щурилась, пытаясь разглядеть мое лицо. А я его опустила, уткнулась взглядом в колени, не хотела, чтобы подруга увидела следы слез, которые отереть не успела. Врасплох меня возвращение Златки застало. Раньше-то хорошо, если кухонные служанки к ночи освобождались, а теперь все по-новому, дан Кражич велел допоздна не задерживаться.

— Что, выжила тебя приезжая краля? — понимающе усмехнулась подруга, подходя ближе и усаживаясь рядом со мной. — Ну да, она же благородная, не нам чета.

Не нам… Птицу по полету видно, а эта так уж точно издалека прилетела, из краев сытых и благополучных. Непонятно только, чего она в нашем захолустье забыла?

Я взяла Златку за руку, задавая безмолвный вопрос.

— Кто такая? Ясь говорит, зазноба лорда Штефана, леди Бранимира Берден. В Стобарде слухи ходили, что граф за ней несколько лет ухаживал, даже предложение делал, но старый лорд Берден ему отказал.

Отказал? А зачем же она приехала, да еще и одна, без компаньонки и положенных незамужней леди сопровождающих?

— А кто ж ее знает? — пожала плечами Златка, легко прочитав мои мысли. — У благородных свои причуды. Они ведь что хотят, то и делают, никто им не указ.

Это да. К благородным в империи отношение совсем иное, чем к простолюдинам. Это мне на своей собственной шкуре испытать довелось.

— А платье видала какое? Из хольмского шелка, все цветами расшитое, наверное, целое состояние стоит, — вздохнула соседка. — И накидка соболями оторочена.

Златка могла бы и не рассказывать об этом. Я уже и сама все разглядела: и наряд, по оленденской моде сшитый, и меха дорогие, и туфельки с золотыми пряжками.

— Только вот что я тебе скажу, Илинка, — не унималась подруга, — благородная она или нет, а смотрит на нашего хозяина, чисто сука течная.

Я почувствовала, как больно сжалось сердце. Неужто не я одна это увидела? А лорд Штефан? Он-то что? Я проследила, как арн отвел леди Бранимиру в гостевые покои и сам туда вошел. И сколько ни ждала, так больше оттуда и не вышел. И я не знала, что думать и что делать.

— Ох, ну и жизнь, — вздохнула Златка. — Раньше годами ничего не происходило, а теперь что ни день, то что-то новенькое.

Это да. Со времени приезда арна прошло всего чуть больше двух седмиц, а у нас столько перемен! Винкоша казнили, Салта с Лершиком в тюрьме Стобарда суда ждут, старшей Самиру назначили. Да и я… Нет, про себя пока думать не хотелось. Слишком больно было. Гордость раненым зверем выла, а сердце… А сердце болью заходилось, беду неминучую чуяло. И было у этой беды лицо белое, губы алые и глаза черные, неприкрытой похотью наполненные.

— Ой, ты ж еще не знаешь, в замке стража новая, — вспомнила Златка. — Старую-то арн выгнал, только Ураса с Валдером оставил, и теперь пришлые всем в замке заправляют. Уж такие красавчики! Ни в чем дану Кражичу не уступают.

Златка принялась рассказывать о сослуживцах графа, а я слушала ее и маялась. В душе зрела решимость пойти к арну и узнать свою судьбу. Понять, как дальше жить. Наверное, сейчас я впервые так остро жалела о том, что не могу говорить. Даже не говорить — кричать: о своей любви, о своей боли, о том, что не хочу арна ни с кем делить…

— Илинка, ты меня слушаешь? — заметила мою рассеянность Злата.

Я кивнула.

— Подожди-ка, — присмотревшись ко мне, всплеснула руками соседка. — Да ты никак влюбилась? Ох, Илинка! — расстроилась она. — Да как же тебя угораздило?

Я только плечами пожала. Откуда ж я знаю как? Увидела арна в тот, самый первый раз, в глаза его заглянула — и пропала! Кто объяснит, откуда любовь берется? Одной искры достаточно, чтобы внутри все загорелось-засияло.

— Ох, дурная девка! — сокрушенно вздохнула Златка. — Нашла в кого влюбляться! Это же арн! Натешится тобой да и выкинет, а ты слезами умоешься!

Она посмотрела на меня с жалостью и спросила: