Служанка для алмазных змеев (СИ)

Меня часто заставляли мыть наложниц или втирать в их тела ароматные масла. Но это полбеды. Я должна была смеяться глупым шуткам девиц, когда мне совершенно не хотелось этого делать. Иначе за любое непослушание могла лишиться еды.

Каждый вечер наложниц готовили к тому, что принцы могут потребовать кого-то из них к себе. Но этого не происходило.

Постепенно Лиарелла успокоилась, перебесилась. Она убедилась, что я не представляю для принцев особой ценности, а для нее опасность, и потеряла ко мне интерес. Ее слишком заботило то, что принцы никого не вызывают, а это значило, что они могли найти себе другую игрушку.

Через несколько дней стало казаться, что я нахожусь здесь бесконечно долго. Настолько я вжилась в новый ритм, хоть и не потеряла надежду спастись. Я даже могла выходить по поручениям на кухню, или к королевскому портному, каждый раз старалась задержаться, но с Лои так и не встретилась. Либо он по каким-то причинам пока не мог попасть во дворец.

Не знаю, на фоне переживаний или просто все надоело, но я чувствовала, что внутри меня сжимается пружина. Я боялась взорваться от любого смешка в мою сторону, а наложницы по-прежнему не упускали возможности задеть меня.

Я смотрела на высокие стены гарема, и мне казалось, что я задыхаюсь в этой роскошной тюрьме. Я хотела увидеть маму, обнять ее, я переживала, потому как знала, что принцам известно, где она живет. Я боялась, что ее могут использовать как инструмент влияния. А еще у меня часто возникал беспричинный жар во всем теле, и тогда я не находила себе места. Эта лихорадка могла длиться часами, но потом отпускало.

Я беспокоилась, что это связано с ядом в моей крови, что изменения происходят слишком быстро и у меня в запасе осталось меньше времени, чем я думала.

И однажды свернутая пружина выстрелила.

С утра Лиарелла находилась не в духе, она требовала принести ей то одно, то другое, ее все не устраивало. А мне в это время становилось только хуже. Несколько раз начиналась дрожь, руки тряслись, но потом все прекращалось.

Наложница потребовала подать ей лимонад, и я принесла. Не знаю, как так вышло, но руки опять задрожали — и я не удержала кубок. Освежающая жидкость пролилась на грудь Лиареллы, оставляя желтые пятна.

Наложница в бешенстве вскочила на ноги. Я попыталась вытереть салфеткой следы, но мою руку раздраженно откинули в сторону.

— Паршивка! Ты ведь специально, не так ли?

— Простите, ниара, — прошептала я, чувствуя, как подходит к горлу дурнота. — Это вышло случайно…

Я не успела договорить, как ощутила удар по щеке. Я пошатнулась, в глазах потемнело. Я, словно и не я вовсе, подняла руку и ударила в ответ наотмашь.

Звук раздался такой, что я испуганно застыла, пытаясь понять, что только что произошло.

Наложницы пораскрывали рты. Наступила гнетущая тишина. И вот тогда раздался истеричный вопль Лиареллы:

— Да как ты посмела поднять руку на свою ниару, мерзавка! Да я тебя исполосую!

— Наказать ее! — вдруг закричали ожившие наложницы.

— Нужно поставить ее на место, чтобы знала! — раздавалось вокруг.

— Ей не помешает порка. Это именно то, что она заслужила за свою наглость!

— Лания, подай мою плеть! — повелела Лиарелла одной из служанок, а в глазах ее засветился безумный блеск.

Я сглотнула вставший в горле комок. Я понимала, что перегнула палку, но ведь меня ударили первой. Имела ли право миссарина распоряжаться мной таким образом? Все же она мне не хозяйка, а лишь одна из многочисленных наложниц.

— Сегодня я испорчу твою спину, а может даже и хорошенькое личико. Ты перестанешь корчить из себя принцессу, — с ненавистью произнесла Лиарелла.

Ко мне потянули свои руки девушки, они держали с неожиданной силой, громко и всячески оскорбляя. Особенно старались подпевалы Лиареллы. Были и те, кто просто находился в стороне, но и на мою защиту никто не собирался вступать. Меня потащили во двор. И что я могла сделать? Их не меньше двадцати, а я одна.

И все же я пробовала вырваться.

Тогда Лиарелла позвала охрану, те уложили меня на скамью и по приказу оголили спину, просто разорвав мою единственную одежду. Я закрыла глаза в ожидании первого удара, уже смирившись с унижением. Меня немного потряхивало от напряжения, а в теле вновь стал разгораться жар.

Лиарелла не сдерживала свою ярость, я едва смогла приглушить крик, лишь застонала, когда кожаная плеть хлестко прошлась по спине, заставляя выгнуться от боли. Казалось, что меня разрезали пополам; кожа сначала онемела от боли, которую просто невозможно выдержать, а потом, через несколько мгновений запульсировала, беспощадно, вызывая желание забыться.

— Прекратить немедленно! — услышала я сквозь густой туман.

Фигуры принцев выплыли из дымки.

— Поднимите ее, — приказал Дайринисс охране, которая вошла с ним, обведя при этом суровым взглядом притихших девиц, уже не кажущихся такими смелыми.

Меня поставили на ноги. И я с трудом разогнула спину, придерживая руками на груди изорванное платье. Спину все еще жгло огнем, в голове шумело.

— Что здесь случилось? — ледяным тоном спросил Дайр. — Разве я не сказал, что нельзя наказывать служанку?