Служба превыше всего

— В том-то и дело, — кивнул Хейвуд. — А они так и решат. У них есть все, чем обладаем мы, плюс невероятная выносливость и способность к непрерывному и быстрому самосовершенствованию. Знаете, что сделал Пимми? В тот день, когда мы закончили его монтаж, он научился читать и писать, пусть и не слишком хорошо. Как? Он слышал, как я читал вслух выдержки из своего доклада, записал все звуки, а потом стал рассматривать текст. Он сопоставил звуки и буквы, подумал, а потом сел за машинку. Вот и все.

— Они предпочтут вовсе отказаться от проекта, чем допустить это, — Лиггет словно и не слышал последних слов Хейвуда. Потом на его физиономии опять появилось лисье выражение. — Ладно, решение вы нашли, но оно никого не устраивает. Отчего же вы не попытались пойти другим путем?

— Никакого другого пути нет, — ответил Хейвуд с брезгливой гримасой. — Любая иная модификация быстро исчерпывает свои возможности и становится как минимум бесполезной. Вы сами провели достаточно тестов, чтобы убедиться в этом.

— Прекрасно! — Лиггет возвысил голос. — Что ж вы тогда продолжали ходить вокруг да около, а не признались в неудаче честно и откровенно?

— Потому что у меня не было неудачи, тупица! — взорвался Хейвуд.

— Я нашел единственно верное решение. Я создал Пимми. С ним все в порядке — изъян надо искать в человеческой психологии. И я уже чуть не свихнулся, отыскивая способ изменить ее. Подите к черту со своими модификациями робота! Да бейтесь еще хоть пять лет, экспериментируйте, — вам все равно не улучшить Пимми! Людей надо менять, а не роботов!

— Угу, — голос Лиггета стал вкрадчивым. — Понимаю. Вы исчерпали все возможности, оставаясь в рамках данных вам указаний, а теперь пытаетесь выйти из этих рамок и заставить вооруженные силы принять роботов, подобных Пимми. — Он достал бумажник, раскрыл и показал прикрепленную внутри металлическую пластинку. — Знает, что это такое, Хейвуд?

Хейвуд кивнул.

— Отлично. Тогда пойдемте со мной, поговорим еще кое с кем.

Дверь лаборатории распахнулась, и в комнату вошел еще один из техников.

— Полегче, Лиггет, — сказал он, быстро подойдя к нам. В его бумажнике был другой жетон. — Порядок, Хейвуд, — продолжал он. — Вы пойдете со мной.

Он оттеснил Лиггета плечом и язвительно поинтересовался:

— Неужто тебе не объяснили, что совать нос дальше, чем положено, — вредно?

Лиггет побагровел, сжал кулаки, но у второго, очевидно, прав было больше, потому что Лиггет так ничего и не сказал.

Хейвуд взглянул на меня и прощальным жестом поднял руку:

— Пока, Пимми!

Вместе со вторым они подошли к двери, и Лиггет уныло поплелся рядом. Когда дверь открылась, я увидел еще несколько человек, стоявших в холле. Тот, который уводил Хейвуда, выругался.

— Вы, чучела, — зло сказал он. — Это мой арестант, и если вы думаете…

Дверь захлопнулась, и я так и не узнал, что он сказал еще. Какое-то время из-за двери доносились невнятные звуки спора, а потом я услышал, как все они ушли.

4 сентября, 1974 г. Хейвуд не появлялся, и я весь день был один.

Но вечером приходил Лиггет. Боюсь, я уже никогда не увижу Хейвуда.

Лиггет заглядывал поздно вечером. Он выглядел невыспавшимся и очень нервничал. И кроме того, он был пьян. Он пересек лабораторию, громко стуча каблуками по цементному полу, упер руки в бока и уставился на меня.

— Ну что, супермен, — произнес он с пьяным раздражением в голосе, — вот ты и лишился своего приятеля-предателя. А теперь твоя очередь. Хочешь знать, что они собираются с тобой сделать? — Он захохотал. — Тебе хватит времени подумать об этом!

Лиггет принялся вышагивать взад и вперед передо мной, потом вдруг резко повернулся и ткнул в меня пальцем.

— Думаешь, тебе удастся одолеть человечество? Считаешь себя умнее нас, да? Но мы тебе покажем! Ты еще нас узнаешь! Нет у тебя права издеваться над человеком, он собьет с тебя спесь. Он станет бить и топтать тебя до тех пор, пока не развалишься. Вот как поступают люди, робот! Мы не из стали и проводов — мы из плоти, из крови, из мышц. Плоти, что пробила себе дорогу из моря и джунглей; мышц, которые сокрушали все на своем пути; крови, которая миллионы лет лилась за то, чтобы человек стал превыше всех. Вот такие мы существа, робот! — Он еще походил и снова повернулся ко мне: — У тебя никогда не было шансов. И не будет.

Вот, наверно, и все. Вообще все — вы понимаете, что я имею в виду. Теперь можно выключить воспроизводящее устройство. Попрощается ли кто-нибудь за меня с Хейвудом и с Расселом, если это возможно?

ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

820-й ЦЕТИР, СЕКИМПОВС.

21 сентября 1974 г.

Блалок, руководитель проекта.

Холлу, директору,

Направляю вам копию текста, извлеченного из так называемого дневника робота, хранящегося в его памяти и переписанного сегодня утром. В настоящее время робот транспортируется к реке Патаксент внутри монолитного бетонного блока, в котором было проделано отверстие для подключению к воспроизводящему устройству.