Служба Радости

— Хуже. Я попросила денег за… — Варя откинула голову на землю, голос стал совсем тихий. — За это… Я знаю, так нельзя, что только шалавы поступают… Но тогда подумала, можно еще и немного заработать. Я ведь одна была в семье здоровая. Мать и отец уже немощные были, и все хозяйство на мне осталось. А тут красивый, весь в золоте… да одного его кольца хватило бы, чтобы мы год жили! Он рассмеялся и вытащил мешочек с золотом. А когда все кончилось, он встал надо мной и начал говорить какую-то чушь. Что, мол, проклинает меня, что пока род не прервется… Я тогда значения не придала, только мешок с золотом покрепче к груди прижала. Дура ведь. Он из смерча явился, могла бы и сообразить, что колдун. Да и золото мне службу дурную сослужило. Из-за него меня Лёнька в жены взял, а потом каждый день бил да обзывал собакой блудливой. А что с Васей делал…

Варя залилась крокодильими слезами — наконец слезные железы заработали. Мертвецы переглянулись.

— Все интереснее и интереснее… — пробормотал Жюбо, массируя подбородок. — Но зачем ему все это было надо…

— Плевать, — сказала Манада. — Тебя опять волнует то, что к делу не относится. Что бы она там не сделала, нам придется туда войти и убить их всех.

— Молю, не делайте этого, — встряла Варя. — Мои бедные внуки ни в чем не виноваты!

— Они разрушили плотину, погибли тысячи людей, — сказал Жюбо, мрачно разглядывая изуродованный торс. — Они заслужили смерти в любом случае.

— Они не могли, нет…

— Могли и сделали. Пошли, Манада. На обратном пути мы разберемся с ней.

Жюбо повернулся и зашагал к особняку. Манада кинула прощальный взгляд на плачущую женщину, ей стало ее жалко. Ведь, если разобраться, в отличие от внуков, Варя единственная, кто уж точно ни в чем не виноват. Да, она продала тело за мешок золота, зато платит по сей день. Даже после смерти бедной женщине нет покоя.

— Если бы я могла все изменить, изменила бы, — сказала Манада. — Но у нас нет выбора.

Мертвая развернулась и зашагала вслед за Жюбо, оставив плачущую женщину в одиночестве.

* * *

Внутри особняк Жени Трохина тоже отличался готической мрачностью. Темные обои, на стенах картины каких-то демонов, всюду свечи вместо электричества. Тут и дурак догадается — это обитель колдуна. Цитадель чародея. Ну, или того, кто чародеем хочет выглядеть. Но здесь не тот случай.

Сразу за входными дверями открывался просторный зал и широкая лестница. Вроде никого нет, но мороз бежит по мертвой коже. Это странно, еще никогда Манада так не волновалась, ожидая встречи с Трохиными. Она была раздражена, была равнодушна, но волнение? Оно вообще мертвым не положено, может, морфий действует иначе, чем Обезболиватель? А еще, словно на мозг что-то давит. Будто кто-то наблюдает за ней пристально, с садистским интересом… Жюбо решительно двинулся по лестнице. Как ищейка, он шел по нюху. Возможно, какое-то шестое чувство вело его, указывая, где в доме опасней всего.

Поднимаясь по лестнице, Манада отметила, что перила в пыли. Наверху обнаружилось два коридора, но дверь в левый заперли на ключ.

— Нас приглашают, — сказал Жюбо. — Приготовься.

Манада кивнула и покрепче ухватила меч. Жюбо придержал ее за плечо, достал флакон с ядом и полил лезвия. Потом кивнул, и они пошли по правому коридору.

Мрачно, очень мрачно в доме Трохиных. Чувствуется, как проклятье довлеет над хозяевами. Здесь и сейчас оно сконцентрировалось, уплотнилось. Они прошли мимо открытых комнат, в одной Жюбо увидел Аваддона. Тот подмигнул сбежавшему из ада и растворился в воздухе. И вот, массивные двустворчатые двери. Жюбо толкнул, они со скрипом отворились, мертвые курьеры увидели всех действующих лиц.

Жюбо вошел внутрь, оглядывая присутствующих. Трохины стоят в дальнем углу зала. На лицах написана решимость, Петя сжимает пистолет. Он единственный не пожелал довериться цыгану полностью. А вот и колдун. Эстебан улыбается. Улыбка причудливо бежит по изуродованной щеке. Одет в черный костюм и коричневые ковбойские сапоги с косыми каблуками. В руке трубка исходит дымом.

— Ну что же вы не входите? — говорит Эстебан. — Мы вас так долго ждали.

— Как твое имя? — спрашивает Жюбо, делая шаг вперед. Манада тоже входит в зал, но осторожно, медленно.

— Барон Эстебан, к вашим услугам. А как вас звать?

— Жюбо Анортон Гует и Манада Трансис. Мы курьеры Службы Радости…

Вдруг позади что-то бухнуло. Мертвецы повернулись и увидели: двери закрылись сами собой. Теперь пути назад нет. Двери массивные дубовые, такие не выбьешь плечом. Да и окон не видно.

— Ну вот и все, — сказал Эстебан. — Можете выходить.

Только теперь Жюбо заметил на каменном полу очерченный круг. После слов цыгана с потолка слетели две черные крылатые женщины. Пока мертвецы говорили с колдуном, они прицепились к потолку и ждали сигнала.

— Керы, — прошептал Жюбо, отступая назад.

— Ты признаешь свое поражение, мертвец? — спросил Эстебан, делая затяжку.

— Пошел в…! — воскликнула Манада, взмахивая мечом. — Мы не испугаемся каких-то черных куриц-переростков!