Служебный гороскоп

Довожу до Вашего сведения, что во время моего дежурства вновь случилось ЧП. Фонтан на набережной, заткнутый прошлым днем, выбил затычку и заработал водкой…

П/Я

Все, хватит, довольно, баста губошлепничать — враг не дремлет, умозаключили мы однажды, а посему отныне наш ЖЭК будет для маскировки именоваться «почтовым ящиком», на воротах повесим вывеску «Горшляпа», а для отвода глаз будем выпускать паровозы.

И как у людей учредили охрану и канонизировали пропуска. Повесили плакат: «Шпион — находка для врага». Адрес расположения был туфтовый, начальство, когда хотело проверить нашу работу, искало нас по всему городу и, не найдя, успокаивалось: уж если свои не отыщут — диверсанты тем более. Стоглазый дворник Пахомыч вышагивал с ружьем вдоль забора, через каждые пять шагов кричал самому себе: «Бди, бди, бди!» — и стрелял в воздух, а мы, будто пантеры, неслышно подкрадывались сзади и орали как радио:

— Пахомыч!

— Ась? — испуганно приседал дворник.

— Эх ты, — презрительно говорили мы ему. — Опять выдал тайну. Ведь ты же теперь засекречен. Ты же теперь не Пахомыч, а Антипыч.

О появлении нового секретного объекта первым узнал американский президент. Он привел в боевую готовность флоты № 6, 7, 8, 9, 10 и т. д. Шпионы ползли к нам по-пластунски, лезли через забор, плыли на подводных лодках, летели на спутниках. На этом деле погорело пять резидентов, было выслано три недружественных дипломата и два дружественных.

Чтобы не сболтнуть лишнего, закончив мирную трудовую вахту, мы набирали воды в рот, да так и функционировали до утра. А в один жаркий день Пахомыч не выдержал и, проявив преступную слабость духа, проглотил воду, чем сейчас же воспользовалась его благоверная супруга, налетев с нежелательными вопросами:

— Пахомыч, скажи, где ты теперь работаешь?

— Пахомыча собаки съели. Я теперь Антипыч. А работаю у почтовом ящике.

— И что вы там делаете?

— Паровозы.

— Ясно, — разочарованно говорила супруга, сгорая от любопытства. — Какая твоя должность?

— Начальник. Кто же еще?

И он не врал: в целях конспирации дворник теперь именовался начальником, а начальник — дворником.

— А что же ты так мало получаешь? Может, кралю завел? Смотри! К самому пойду, — пугала жена.

— Иди, иди, — устало говорил Пахомыч, зная, что ее все равно не пустят.

Попасть в ЖЭК стало не легче, чем на ракетный полигон. Посетитель — какой-нибудь инвалид или жилец по лично-персональным делам — с недоумением осматривал высокий, на полметра выше Китайской стены, забор, собаку на проволоке, кусавшую всех подряд из-за плохого зрения, табличку у проходной: «Агентам иностранных спецслужб вход строго воспрещен!» — и попадал в ежовые рукавицы к Пахомычу.

— Здесь ЖЭК помещается? — спрашивал напуганный посетитель.

— Прикуси язык! — шипел Пахомыч. — Здесь пе/я 322264 дробь 1. Понял? Чего надо?

— Да унитаз, зараза, бастует, как докер.

Пахомыч звонил по внутреннему телефону в отдел кадров:

— Тут какой-то тип жалуется…

— Шпион? — вопрошал отдел кадров.

— Вроде бы не похож, а там кто их разберет.

— Ну пусть передает документы для краткосрочной визы.

Жилец ждал, пока выясняли его личность, год рождения, семейное положение, наводили справки о прописке, потом его обшаривал Пахомыч, отнимал спички, фотоаппарат, брал отпечаток пальца и подпись о неразглашении тайны под любыми пытками.

Чтобы починить санузел, надо было подать заявку на ремонт паровоза. Сантехник приходил в квартиру, отрекомендовывался шляпным мастером, приступал к делу. Как правило, ремонт затягивался, и слесарь оправдывался:

— Понимать надо! Дело-то сурьезное. Это вам паровоз, а не какой-нибудь унитаз.

А как-то начальник выскочил на минутку за территорию, а Пахомыч, согласно инструкции, не пустил его обратно.

— Разуй глаза! — клокотал начальник. — Это же я, дворник!

— Какой ты дворник, — возражал Пахомыч. — Ты больше на начальника смахиваешь. Давай документ.

— Понимаешь, Антипыч, забыл в кабинете. В пиджаке он.

— Мое дело маленькое, поди возьми.

Начальник сделал шаг вперед.

— Куда? — вскинул Пахомыч берданку.

— За документом. В контору.

— Ты сперва его предъяви, а потом иди, а если нет, себе звони.

Чертыхаясь, начальник набрал свой номер. Раздались длинные гудки.

— Нету на месте, где-то шляется. В другой раз приходи.

Начальник написал на свое имя заявление, стал хлопотать насчет визы совместно с другими рядовыми посетителями. Через месяц он воцарился в своем кресле, издерганный и похудевший, но репрессий к Пахомычу не применил, даже дал премию за бдительность. Поступили новые указания по ужесточению режима: все сведения были закрыты — и какой штат, и кто директор, и имя его секретарши, а особенно их взаимоотношения. В газетах о нашем домоуправлении не писали, корреспондентов не пускали, в глубине каждой раковины стояла телевизионная камера, чтобы показывать, и электронная сигнализация, чтобы фиксировать.