Служебный гороскоп

— Молодцы! — сказала комиссия. — Но все-таки давайте вернемся к свекле. Покажите ее нам.

Пошли мы в поле, а по дороге, будто бы мимоходом, завели комиссию в коровник, где ее дожидался слон, чтобы исполнить «барыню» на передних ногах. Он хлопал ушами, дрожал всем телом, передергивал плечами, выкаблучивался и шел вприсядку. У комиссии глаза на лоб полезли, она даже в такт ладонями ударила.

— Вот дает товарищ слон! Артист, да и только! Не вздумайте на нем пахать или свеклу убирать, его беречь надо… Но как же у вас все-таки со свеклой? — вспомнила комиссия.

Слон погрузил комиссию к себе на галерку и, хозяйски ступая по земле, включил первую скорость. И даже местная моська его не облаяла, потому что понимала: никто ей не позволит облаивать наши достижения.

В этот момент ударил фейерверк. Он был величественный и на колхозную тематику. Разрывы ракет выписали в чистом небе разные фигуры: ухваты, горшки и русскую печь с газовым отоплением. Потом на земле начался бой быков. А потом пришел колхозник в высоком колпаке и ярком импортном халате.

— А это наш местный звездочет, — представили мы его гостям. — Свои прогнозы строит исключительно по передовицам газет.

Чтобы окончательно положить комиссию на лопатки, мы продемонстрировали ей сиамских близнецов, спящую красавицу — звеньевую Машу, уснувшую на свекловичном поле пять лет назад, русского богатыря, держащего на своих плечах всю колхозную отчетность, кентавра — конюха, сросшегося с телегой, вампира средней руки, королеву красоты и операцию по пересадке аппендицита.

От избытка впечатлений комиссия ошалела. Двух членов на носилках пришлось унести в индийскую гробницу. Дело довершил гигантский самогонный аппарат, работающий на базе неубранной свеклы.

— Наш вечный двигатель, — с гордостью сказал председатель. — Обратите внимание на закуску: она отсутствует. Не желаете откушать?

Комиссия вкусила.

— Показывайте, что у вас еще из чудес есть, — говорит.

— Все!

— Как?! — взяла комиссия председателя за грудки. — А где ваша пирамида Хеопса?

— Нету! — признался председатель.

— Почему?!

— Свекла помешала.

— Так какого же черта вы с ней возитесь?

КАКАЯ НЫНЧЕ ПОГОДА?

Я из тех людей, что глазам не верят. Спросите у меня, какая на улице погода, и я пойду не к окну, а к почтовому ящику, достану газету, открою последнюю страницу и отвечу вам голосом, не терпящим возражений:

— На улице осадки, к вечеру ожидается прояснение облачности и повышение давления…

Но если газета не пришла, то не спрашивайте у меня о погоде, спросите о чем-нибудь полегче, ибо нет на этот счет официальных указаний.

Мне говорят:

— Но есть же у тебя, братец, собственные глаза, дабы видеть солнце, если оно сияет, или молнию, если она сверкает, есть же у тебя уши, чтобы слышать шум дождя и раскаты грома.

На это я отвечаю вполне серьезно:

— Да, у меня глаза и уши на месте, но они не совершенны и субъективны, как любой человеческий орган. А печатное слово несет истину.

Когда газеты нет, я не знаю, что надеть: плащ или пиджак, пальто или тенниску.

— Пошли гулять, — зовет меня сосед.

— А что надеть?

— Свитер, нынче не холодно.

— Ты хотя бы сводку по радио слушал?

— Нет.

— А по телевизору?

— Нет.

— Может быть, ты звонил на метеостанцию?

— Нет.

— Так как же ты мог взять на себя смелость судить о погоде? Это уж, братец, чересчур. Нет, я подожду газету.

И вот она пришла и обещала чистое небо, и солнце, и полное отсутствие ветра, и вообще благодать.

А на улице дождь лил как из ведра, ветер пробирал до костей, люди торопливо пробегали троллейбусные остановки, укрываясь зонтами.

— Чудаки! — воскликнул я. — Так обрядиться в прекрасный сухой день!

Я надел светлый летний костюм. Правда, в последний момент меня все-таки смутил несколько ливень за окном, я вернулся, перечитал газету и для надежности поймал сводку погоды по радио. Радио тоже уверяло, что тепло, сухо и чудесно. Чтобы окончательно удостовериться, включил телевизор, и симпатичная дикторша бодрым, полным оптимизма голосом зачитала сводку погоды, где слово «дождь» ни разу не упомянулось, слово «ветер» отсутствовало, зато «ясно», «тепло», «без осадков» так и сыпались с ее языка.

Я отринул все сомнения.

Спустился во двор в одном костюме, помахивая легкой тросточкой и гордо приподняв обнаженную голову.

Простудился и — умер.

ОКНО В ЕВРОПУ

Баста! Пора завод на уровень мировых стандартов выводить. Чтоб автоматизация была, качество тебе, производительность и пятое-десятое. Хватит по старинке скрипеть. Будет!

А наш главный трест тоже невозможно как высказался: пора, мол, рубить окно в Европу.

Мы загорелись. На ломы, топоры с рукавицами заявку составили, для прорубки окна в Европу запросили. Как водится, раза в три больше, чем требуется, ученые ведь, знаем: наверху заявку срежут, сколько надо оставят.

Ломы с топорами нам сразу выдали, а в рукавицах отказали. Тогда мы толкачей разослали. Нашлись рукавицы у одного предприятия, но оно потребовало за них шпалеры василькового цвета, каковых у нас и в помине не было. Пришлось рукавицы в Европе закупать, на валюту.