Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

— Так что все ваши разоблачения разделите на семь. И подумайте о людях, которые еще не знают, что вы живы, целы и здоровы… — Тон моего собеседника становился все более резким. — Что вам просто захотелось пройтись… Невзирая на то, что вы — руководитель. Что вы, в конце концов, взрослый человек! К тому же при исполнении.

После всех глупостей, измышленных мной в течение последнего получаса, нарисованная Снеговым картина вызвала у меня резкую вспышку недовольства собой — настолько болезненного, что я автоматически огрызнулась:

— И вовсе не при исполнении! Во-первых, сейчас выходные. А во-вторых, это не я — это вы, между прочим, организовали нашу поездку, и вы же затеяли ту «зарницу» на болотах, которую пытаетесь поставить мне в упрек. И не я, а вы отвечаете за происходящее.

— Именно! Поэтому я и сам как лось носился по лесу, разыскивая вас, и людей гонял. К слову, думать об окружающих можно не только по долгу службы. Или как частное лицо вы о людях вообще не думаете?

— Отчего же, думаю!.. В том-то и дело… Но это едва ли вас касается.

Договорив, я почувствовала себя абсолютно выдохшейся. Поэтому не нашла в себе сил сопротивляться, когда Снегов вдруг с любопытством уточнил:

— Простите, я, кажется, недопонял. Что значит «в том-то и дело»?

Я вздохнула:

— Вы тут напомнили мне о возрасте… Так вот, на протяжении всей своей долгой жизни я ни разу не имела повода усомниться в следующем: нет в этом мире сволочи, которая бы обо мне испереживалась.

— Да?.. Хм… А о сволочах не от мира сего вы подумали?

Это было настолько неожиданно, что я не нашла что ответить. До автобуса мы дошли молча.

— Как успехи, Глеб Евсеич? — немного скованно обратилась я к ногам, торчащим из-под автобуса.

— Ничего! — бодро отозвались ноги. — Вот только починиться никак не могу!

Пока я в растерянности переваривала ответ, показались, обогнув кабину, Анна Федоровна с девочкой.

— Людмила Прокофьевна! Вы отыскались!

Тем временем выкарабкался Ясенев:

— А вы разве терялись?

Вместо ответа я начала багроветь, и слава богу, что вмешалась Анна Федоровна:

— Не важно, что терялась, важно, что нашлась. Хорошо бы теперь и поисковые группы собрать.

— Что ж вы мне сразу-то не сказали? Я бы посигналил, не было бы и нужды искать.

Мы со Снеговым оторопело переглянулись. Анна Федоровна, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, начала давиться смехом.

— Посигнальте, Глеб Евсеевич, — суховато попросил Снегов, развернулся и отошел.

Я проводила его взглядом. Какой только ерунды не напридумаешь с перепугу! Откуда, скажите, взяла я этого «ангела смерти»?!

Еще раз этот вопрос я задала себе чуть позже, когда все наконец собрались, и я начала сбивчиво извиняться за невольно причиненное беспокойство — Снегов, не дав мне договорить, от лица коллектива ответил, что никто не держит на меня зла, обязал больше не пропадать и отправил всех разжигать костер.

Смеркалось. От автобуса то и дело доносились обрывки песен. Я отчетливо расслышала строчку «Лыжи у печки стоят». Очень своевременно, ничего не скажешь!

Костер разгорелся вовсю, но сидящие вокруг него выглядели довольно уныло. Только Марточка, несмотря на дождик, радостно носилась вокруг, напоминая в своем ярком плащике большую бабочку. Вот только бабочки, к счастью, не умеют летать с такой скоростью и, главное, издавать боевые кличи, на которые способен далеко не каждый индеец.

— А что это мы такие скучные? — Анатоль, похоже, вспомнил, что в детстве мечтал стать массовиком-затейником. — Раз уж мы все равно прочно засели на этой очаровательной… — Он демонстративно огляделся. — Комариной плеши, давайте возьмем от жизни все прямо здесь и сейчас.

— Начинайте! — хмыкнула Мари. — А мы подхватим… Может быть. Потом.

— Если я захочу? — радостно откликнулся Анатоль. — Заметано! Машенька…

— Можете называть меня просто Мари… Как все. — Тон ее, как ни странно, был одновременно угрожающим и медоточивым.

— Как прикажете, любезнейшая! — пропел Анатоль.

Козлов, до того достаточно индифферентно внимавший происходящему, вдруг просветлел лицом и с облегчением обернулся:

— Девочки, вы пришли спасти нас от голодной смерти?

По тропинке, напевая «У природы нет плохой погоды», гуськом шли «девочки». Возглавляла процессию Анна Федоровна в обнимку с накрытым вафельным полотенцем тазиком с пирожками. За ней семенила Анечка с большой плетеной корзинкой. Замыкала шествие Оленька, несущая четыре термоса.

— Блинчики, блинчики! — Марточка запрыгала вокруг тазика.

— Сейчас Евсеич с кружками подойдет, — весело пояснила Оленька, ставя термосы на траву. — Значитца, жить тут теперь останемся.

— С таким провиантом где угодно жить можно! — возликовал Родион Иванович, алчно поглядывая на корзинку. — А откуда это мяском тянет?

— Правильно смотрите на вещи! — рассмеялась Анна Федоровна. — В корзине шашлычки. И откуда только Глеб Евсеевич знал, что шашлык надо жарить заранее?

— Почто тут меня поминают незлым тихим словом? — беззвучно возникнув, откликнулся водитель.