Служение человечеству

Гарри смотрел на Люмос, освещавший уже забывшийся чулан. Обрадовавшись поначалу, мальчик только сейчас сообразил, что все начинается заново — школа, Волдеморт, бесконечные предательства. Ему предстоит заново выпить эту горькую чашу, начиная с Дурслей. Темпус, созданный все так же, без палочки, показал сегодняшнюю дату — ноябрь 1990 года. Почти год до школы, до первой подлости Рона, до первого брезгливого взгляда профессора Снейпа. Но и до первой улыбки Гермионы.

Грустно вздохнув, Гарри понял, что по-прежнему Гермиону… Что она по-прежнему для него остается той, ради которой стоит жить. Правда, была еще одна дама, бывшая и остававшаяся смыслом жизни Гарри Джеймса Поттера. Это строгая, суровая леди, не терпевшая ошибок, но требовавшая отдать всего себя, и звали эту даму — Педиатрия. Мальчик очень по-доброму улыбнулся, вспоминая своих пациентов, мальчиков и девочек. От этих воспоминаний стало тепло, когда в дверь чулана постучали. Казалось, давно забытый голос Петуньи потребовал выходить. Гарри посерьезнел. Он, сорокалетний мужчина, стал мальчиком, это было правдой. Но, во-первых, мальчика забили до смерти, а, во-вторых, так обращаться с собой Гарри уже не позволит, в конце концов, он себя не на помойке нашел.

Выйдя из чулана, мальчик осмотрелся, вспоминая дом, с которым у него были связаны самые страшные воспоминания. В университете еще, разговаривая с профессором кафедры психологии, Гарри узнал, что таким поведением Дурсли выражали страх. Что же, раз ему дали второй шанс прожить ту же жизнь, Гарри не позволит над собой так издеваться и так себя ломать.

— Чего встал, урод! — услышал мальчик сзади, оглянулся и почти рефлекторно отреагировал на уже замахнувшегося дядюшку…

— Инкарцеро, — дядя упал, обвитый веревками, вызывая тем самым небольшое полотрясение. Чары всплывали в памяти будто сами собой, безо всяких усилий. Гарри горько усмехнулся, отправившись на кухню, где сидели когда-то самые ненавидимые им люди. Прошли годы, и теперь мальчик их просто жалел, как жалеют психически нездоровых людей.

— Быстро делай завтрак, — завизжала тетя Петунья и внезапно замолчала, чувствуя, что не может больше произнести ни слова.

— Что-то мне захотелось вызвать полицию, — поделился с тетей Гарри. — Снять побои, обратиться в суд, отправиться, наконец, в приют. Скажете, один старик не даст этого сделать? Возможно… Возможно и нет… А вы знаете, тетя, что за убийство вас троих положен только штраф? — поинтересовался он. — Вы меня убили вчера, тетя, вы, дядя, Дадли, неважно, кто это был, важен только факт. А для той семьи, к которой я принадлежу, смерть — это только начало… Фините.

— И что теперь? — Петунья дурой не была. Мальчишка разговаривал, как взрослый, поживший человек. Он не срывался, не злился, не кричал, а просто спокойно объяснял свое видение. Этот мальчик абсолютно точно не был тем, кем он был еще вчера.

— Теперь игры закончились, — грустно произнес Гарри. — И начинается жизнь, а в жизни у меня было много всякого, так что добром и всепрощением я точно не страдаю.

— Кто ты? — прошептала тетя, понявшая, что выглядящий мальчишкой человек не шутит.

— Я… Хм… — мальчик на минутку задумался. — Я — Гарри Джеймс Поттер, только тридцать лет спустя. Врач-педиатр.

— Не маг? — удивилась женщина, услышав это. Мальчишка действительно совсем не походил на ребенка… На ребенка, которого вчера… В этот момент Петунья осознала сказанное. «Убили». Они убили ребенка, она убила племянника… Что-то вокруг нее со звоном разбилось, и женщина разрыдалась.

— Предали меня маги, — горько сказал Гарри, увидевший белесое сияние, с которым снялись какие-то чары. «Вот оно как», — устало подумал Гарри. — «Не мог старик бросить дело воспитания избранного на самотек». В этот момент ему многое стало ясно, хотелось просто отказаться от магии, но… «А как же Гермиона?»

— Предали… И ты стал врачом… — почти прошептала рыдающая женщина. — Почему?

— Дети же, — как-то очень по-доброму улыбнулся мальчик, сказав всего два, по его мнению, все объяснявших слова.

— Дети… — Петунья рванулась к нему, чтобы обнять. Ей почему-то захотелось защитить этого ребенка, дать ему хоть немного тепла, она не понимала, что с ней происходит.

Зато понимал Гарри — его опекуны были подчинены. Вряд ли это было Империо, но точно что-то похожее, и теперь оно рухнуло, в очередной раз погребя под собой все, во что он верил. И ранее подозревавший, что Дамблдор не был милым зайкой, сейчас Гарри полностью разочаровался в директоре. А Петунья, не справившись с собой, обняла мальчика, который сначала вздрогнул, а потом почувствовал что-то необычное, никогда не испытанное, неизвестное… А вот женщине стало страшно — она поняла. И странная ссора с Лили предстала перед Петуньей сейчас в совсем другом свете. Откуда-то из глубин души поднялся стыд. Петунии было стыдно, а вот Гарри не мог понять, что происходит. Зато через некоторое время выяснилось, что подчинение спало не только с Петуньи.