Служители тайной веры

Епифаний со своим семейством, Гридя, Яков, Федор с семьей, трое Неверовых, но нет никого из Селивановых. Неужели все погибли? А вот целая группа совершенно незнакомых людей... тринадцать, нет, даже четырнадцать человек, считая маленького ребенка, которого держит на коленях молодая красивая женщина... Вон мастера, которых прислал Иосиф, и позади всех скромно в тени устроился наш боевой батюшка.

Увидев его, Медведев начал так:

— Прежде всего я хочу обрадовать вас известием, что отныне у нас в Березках есть свой духовный пастырь — его зовут отец Мефодий.

Мефодий приподнялся и смиренно показался народу. Все с любопытством разглядывали его, и по комнате пронесся легкий ропот, в котором выделился негромкий вздох Епифания:

— Ох, грехи наши тяжкие... Слава тебе, Господи! Без попа что за жизнь!

— Хочу к этому добавить, — продолжал Медведев, — что мы многим обязаны отцу Мефодию. Если бы он вовремя не вмешался с саблей в руке, думаю, что в Березках не осталось бы ни одного дома из тех, что вы тут без меня построили.

— Как это?! — изумился Яков.

— А вот так! Тот самый Филин, или, точнее, Степан Ярый, которого я велел вам стеречь как зеницу ока и которого вы выпустили, чуть не погубил меня и моих друзей в Литве. Более того, опередив нас, он успел вернуться сюда и поджег со своими людьми уже три избы, пока вы орали в роще «Ура!», забыв о том, что дома ваши остались без присмотра. Поэтому отцу Мефодию пришлось поработать саблей вместо вас.

На этот раз все обернулись к священнику с удивлением, послышались возгласы одобрения и восхищения.

— Отец Мефодий! — позвал Василий. — Садись сюда, рядом со мной. Теперь, я думаю, мы сообща будем...

— Нет, нет, — смиренно улыбаясь, перебил его Мефодий и сделал протестующий жест, — я останусь со всеми... Я не силен в светских делах и потому не собираюсь в них вмешиваться... А если тебе потребуется мой скромный совет, я могу дать его и отсюда...

Это заявление всем понравилось, а Медведев сразу понял, что Мефодий — совсем не глупый человек и вскоре, вероятно, завоюет уважение обитателей Березок.

— Тогда приступим к делу. Я хочу услышать, как выполнены наказы, которые я дал перед отъездом.

— Все сделано, как ты хотел, Василий Иваныч, — встал, опираясь на палку, раненный в ноги Гридя. — Деньги я повез в Боровск, но отца Иосифа там не застал, потому как недавно помер игумен боровский Пафнутий, и отец Иосиф сразу же в

Волоколамск поехал. Ну, а раз ты сказал, что нужно именно Иосифу все отдать, то и я туда отправился. Ух и монастырь там строится — целый город! — восхищенно вырвалось у Гриди, но он тут же смутился и, откашлявшись, продолжал: — Ну вот, значит, отец Иосиф меня встретил хорошо, сказал: «Все сделаю». Деньги взял, расписку дал. Вот она. Так что с этим все в порядке. Ну, чего еще... — Он наморщил лоб. — Дома построили, где ты указывал. Все шесть для нас и даже начали еще три для новых людей... Хотели было тебе строить, да ты ведь не велел до твоего возвращения, и не посмели. Да вот еще огородик некий посадили, овощ какой-то зреет, ну и все такое... Хлеб вроде удался... Да, еще вот — паром пустили, ну там, возле брода, — сообща с людьми из Бартеневки и Картымазовки, чтоб, значит, если надо, на ту сторону спокойно переезжать без ведома этих, монастырских... Леваш Копыто с той стороны помогал, да мы с ним были поосторожнее — кто его знает, что он за человек, — все же Литве служит... Время у нас тут быстро прошло — а я так почти полтора месяца ездил: пока до Волоколамска да обратно... Ну вот, людишки у нас новые появились. Ты уж не серчай, что без тебя приняли, но очень они просились, а мы им так и сказали: пока поживите — хозяин приедет, тогда и решит про то, как вам дальше быть. — Гридя замолчал и огляделся.

— Хозяин! — встал один из незнакомых людей с горестным лицом и заговорил, волнуясь: — Дозволь сказать про нас, новых, что на твою землю пришли, пока тебя не было?!

— Говори!

— Нас тут — четыре семьи, всего четырнадцать душ. Еще вчера было шестнадцать, да двое сегодня полегли — два Ивана — мой сын и вот — Никиты.

Он перекрестился, вздохнул и продолжал: